– Сказывали, к милорду Кадуорсу важный господин приехал. Мобуть, о вас речь шла.

– Может и обо мне. Что у вас тут творится?

– Страшные дела творятся, вашество-с, - трактирщик сделал трагическую мину.
– Истинно жуткие.

– Это я знаю. Что про Стаю говорят?

– Боятся все. Раньше мой трактир доходным делом был, а нынче народ не ходит, все по домам сидят и от страха трясутся.
– Тут трактирщик изучающе так на меня посмотрел.
– А вы, вашество, герцогский дознаватель будете-с?

– Я свое расследование веду, - я секунду колебался, что показать трактирщику, герцогский перстень или серебряную монету, выбрал второе и понял, что сделал правильный выбор: физиономия корчмаря сразу просияла, будто лампочку у него в брюхе включили.
– Поможешь?

– Со всем уважением, вашество-с.

– Кто велел ведьму с дочкой убить?

– Дык сход был на площади, Моро и преподобный у себя подклады вражьи нашли. Показали обчеству и ведьму эту заиметую обвинили во всем. Моро сказал всем мужикам к дому идти, чтобы сурьезно с бабой этой побеседовать. Бочонок вина у меня взяли и пошли.

– А потом Моро Стая убила?

– Истинно так, со всей семьей сожрала, - трактирщик суеверно поплевал себе за пазуху.
– Страх там был, милорд рыцарь. Всех в клочки...

– А кого еще убила Стая?

– Молодого Вито с матерью. И еще гуртовщика Кривого Жиля, его мыза на Студеном Ручье стоит. Все в одну ночь погибли.

– Понятно. В расправе над ведьмой они участвовали?

– Не знаю, милорд рыцарь. Меня там не было.

– А что-нибудь странное происходило перед их смертью? Может, говорили что погибшие, или вели себя необычно?

– Да вроде ничего такого не было. Вито, упокой его Высшие, шалопай был изрядный. Красавец писаный, в покойного отца, и ни одной девки не пропускал. Но тут Высшие его надоумили остепениться, вроде по слухам Вито жениться этой осенью собрался на Маргрет, нашей первой красавице, дочке Алена Толстого. Долго Ален этому браку противился, а потом согласился все ж. Только вот слышал я от жены, что вдова Нелле, матушка Вито, как-то рассказывала, что ведьма Асель грозилась их дом неугасимым огнем сжечь, ежели Вито не перестанет к ее дочке приставать. Но это давно было, еще прошлым летом.
– Тут трактирщик сделал паузу.
– Вспомнил, милорд - Кривой Жиль незадолго до смерти хвастал, что теперь все вино у меня выпьет, потому как разбогател.

– Хочешь сказать, деньги у него появились?

– Верно не скажу, но серебром он мне за выпивку платил. Раньше такого за ним не водилось.

– Интересно.
– Я отдал корчмарю монету и вышел на воздух. У меня появилась одна мысль, которую следовало срочно проверить.

***

Дом Алена Толстого оказался добротной каменной усадьбой, выгодно отличавшейся от окружающих домов - было видно, что семья живет очень и очень неплохо. Дом мне понравился, а сам Ален нет: хоть и пытался он всеми силами показать, что ему льстит визит такого благородного господина, но глаза у Толстяка были злые, настороженные.

– А чего рассказывать?
– заявил он, сложив на груди пухлые руки.
– Было такое дело, хотел Вито на моей Маргретке жениться, да только что говорить о том нынче! Жених-то в земле гниет.

– Ты, говорят, против этого брака был.

– Был, и что? Дочка у меня одна, хотел ей получше мужа найти. Только она у меня упрямая больно, мои женихи ей не по нраву приходились. Все ей Вито этот, бестолочь белокурая, мил был.

– Чего ж тогда согласился выдать за него девушку?

– А вот это, твоя милость, не вашего ума дело, - с неожиданной дерзостью ответствовал Толстяк.
– Это наше дело, семейное.

– Семейное?
– Я схватил наглеца за горло, припер к стене.
– Слушай ты, мешок с салом, я сюда не языком честь пришел. А ну выкладывай, а то...

Толстяк не сразу пришел в себя - минуту откашливался и пучил остекленевшие от ужаса глаза. А потом заговорил тихо, без прежней заносчивости.

– Что ж вы, твоя милость, так жестоко-то! Добром бы попросили, все рассказал бы, как на духу... Ой, чуть не задушили! Я ведь дочке своей хорошей судьбы хочу, чтобы жила она в достатке и довольстве, чтобы ни в чем нужды не терпела, и муж был человек уважаемый, трудолюбивый... кх-кх!

– Ближе к делу, смерд. А то за меч сейчас возьмусь.

– Простите старика, я ведь не хотел... ой, я все, все скажу! Он ведь, Вито энтот, голодранец был, прости Высшие, моей доченьке не пара. Чего он от отца покойного наследовал, окромя морды смазливой? А у меня сто двадцать пять моргов земли, овцы, виноградник, пасека... кх-кх! Нам другого жениха хотелось, не гуляку никчемного...

– По делу давай!

– Так по делу и говорю, милорд, все по делу, кх-кх! В прошлом месяце пришли вдова Нелле с сыном нежданно-негаданно, разговора затребовали. Я-то думал, опять пустопорожняя болтовня про любовь будет, а они мне на стол мешок с серебром как кинут! Вот, говорят, обеспечение наше для дочки твоей, коли захочешь ее в наш дом отдать.