Вдруг я заметил револьвер в его руке. Еще когда я пробирался, чтобы нагнать Рольфа и Говарда, он вдруг с размаху отвесил мощную оплеуху кому–то из пытавшихся остановить его, затем, подняв оружие вверх, два раза выстрелил.

На узкой улице выстрелы эти прозвучали, точно залп орудий. Толпа, которая еще секунду назад грозно надвигалась на нас, в ужасе отпрянула и на долю секунды умолкла. Наступила тишина, и казалось, даже треск пожара почти затих.

— Бейте их! — завопил чей–то голос в толпе, который тут же подхватили десятки глоток, слившись в один единый хор. — Это они подожгли! — кричала человеческая масса. — Это их рук дело!

Шин еще раз пальнул в воздух, но на сей раз это не возымело действия. Те, что стояли ближе к нему, попытались было отпрянуть, причем, скорее их приводил в трепет его грозный вид и сжатые кулаки, нежели оружие в руке, но стоявшие сзади напирали, и стена искаженных в злобе лиц и сжатых кулаков зловеще приближалась.

— Бегите! — выкрикнул Шин. — Да бегите же, черт вас возьми! Я попытаюсь задержать их здесь! Встречаемся в порту!

Говард нерешительно взглянул на него, но тут же понял, что это единственная возможность спастись, иначе обезумевшая толпа растерзает нас, и мы бросились бежать. Несколько человек попытались преградить нам путь, но Рольф на ходу отшвырнул их. Позади затрещали выстрелы, и гомон толпы, возжелавшей нашей крови, превратился в рев. Мне показалось, что я в нем различаю голос Шина, но тут мы уже свернули в одну из боковых улочек и понеслись дальше. Через сотню шагов я, инстинктивно обернувшись, увидел, что из–за угла показались первые преследователи, число их стремительно росло.

Это была безумная гонка, и дорога в порт показалась мне бесконечной. Расстояние между нами и нашими преследователями сокращалось, и когда мы добежали до набережной, они уже наступали нам на пятки.

Говард выхватил на бегу свой револьвер и дал выстрел поверх голов бегущих. Безрезультатно. Теперь это уже не были люди, движимые разумом. До меня доносились слова «колдун», «дьяволы», и страх холодной волной окатил мою спину.

— Быстрее, — задыхаясь, поторапливал Говард. Он снова выстрелил, на это раз пуля ушла в землю в двух шагах от бегущей толпы, выбив сноп искр. Трое или четверо шарахнулись в сторону и, не устояв на скользкой брусчатке, упали. На них, ничего не видя перед собой, напирали остальные, их были десятки, если уже не сотни. Ужас, мутивший сознание жителей в течение последних дней, и связанное с ним напряжение находило разрядку теперь здесь в этом чудовищном взрыве злобы и ненависти. Теперь это уже была не просто толпа погорельцев, к ней на бегу присоединялись все новые и новые люди, желавшие поучаствовать в расправе, здесь наверняка собралось все мужское население Дэрнесса.

Рольф ускорил бег, запрыгнул на борт бота одним прыжком и стремительно начал развязывать концы, удерживавшие нашу посудину у причала. Еще несколько секунд спустя мы с Говардом уже были на борту и помогали ему.

Но все это уже не имело никакого смысла. Толпа подбежала к лодке в тот момент, когда был отвязан последний канат, но волны прибивали суденышко к причалу и не давали возможности отойти от берега. Времени на то, чтобы поднимать парус, уже не оставалось. Один из преследователей сумел забраться на палубу и стал размахивать кухонным ножом, но Рольф тут же сбил его с ног. Второго нападавшего он нейтрализовал мощным ударом ноги в бедро.

Но их было больше, намного больше. Вот они уже по нескольку человек стали забираться на борт, и в следующую секунду на меня обрушился град ударов и я, кроме них, ничего не ощущал. Ко мне тянулись скрюченные пальцы, вцеплялись в одежду, волосы, словно сквозь пелену я видел, как целой толпе удалось, наконец, повалить на палубу Рольфа. Бот этот был слишком маленьким, чтобы вместить всех охваченных азартом преследования, многие из них сваливались в воду. Я, с великим трудом уворачиваясь от ударов, закрывал руками голову и живот. Теперь я уже не сомневался, что живыми нас отсюда не выпустят.

Но случилось другое. Вдруг' раздался чей–то голос, крик. Я не мог разобрать, что кричал этот человек, но удары прекратились. Чьи–то лапы рывком подняли меня на ноги и потащили к каюте. Я видел, как толпа волокла Говарда и Рольфа к распахнутой двери.

— Сжечь их! — ревел все тот же голос. — Они устроили пожар, пусть теперь сами покушают огонька. Сжечь их, как ведьм!

Толпа восторженно загудела, вдруг откуда–то в чьей–то руке появился зажженный факел, потом еще один и еще, и воздух наполнился смрадом пожара. Я изогнулся, попытался в отчаянии вырваться из сковавших меня лап, но разве я мог? Мощный удар носком ботинка в спину подтолкнул меня к раскрытой двери в каюту, и я загремел вниз по трапу.

Ударился я страшно. Едва не теряя сознание от боли, замутившимся взором я видел, как спустили вниз с лестницы Говарда, а за ним и Рольфа. Потом в каюту влетел горящий факел и замер в нескольких шагах от меня, осыпав роем искр. Я, как безумный, стал стряхивать их с лица, с одежды, перевернулся на спину, стал уворачиваться от факелов, которыми забрасывали каюту сверху. Вскочив на ноги, я попытался затушить огонь ногой, но на каждый затушенный влетало пять или больше зажженных. Нас сжигали! Огонь стал уже охватывать нижнюю часть трапа и прилегающий к нему пол.

Дверь с грохотом захлопнулась, и наверху тяжело затопали шаги. Гул толпы перешел в надсадный, адский рев, нестерпимо громкий даже здесь, в каюте.

Кашляя, я попытался подняться на ноги, сбивая с одежды искры и отступая от огненной стены, становившейся все выше и выше. Жар усиливался, от едкого дыма было невозможно дышать. Рольф с криком повернулся, схватил табурет и с размаху высадил им иллюминатор, но это мало чем могло помочь.

— Рольф! — кричал Говард. — Туда! В трюм! — Он показал рукой на одну из стенок каюты. Я вспомнил, что там находилось какое–то подобие трюма, крохотное, шагов в пять в длину помещение, откуда можно было через люк попасть наверх, но нас от него отделяла массивная переборка из досок в добрый дюйм шириной.