— Да, досталось тогда батюшке,— согласился Андрей.

— А то, что поет народ, пусть. Чай, слово не петля, не удавит.

— Хоша и не петля, а все ж ты бы остерег дурака.

— Э-э, брат, какой же он дурак? Ты зрел, чего он ногами-то выделывал. Попробуй-ка. А песню каку склал? Не дурак, брат, мастер.

— Вот за песню-то и дурак, сам в петлю лезет.

— Ничего, Андрюша. Его устами народ глаголет. А нам-слушать да на ус мотать.

Едва ль не до полуночи пировали гости дорогие. В темноте расползлись из гридницы по клетям отсыпаться. Хозяин пред тем предупредил:

— Завтра продолжим. Олфим, не забудь распорядиться.

— Не забуду, Дмитрий Александрович, уж покоен будь. Почивайте хошь до обеда.

Князь Андрей с Семеном Толниевичем в одной горенке улеглись. Только что к подушкам приложились, боярин спросил:

— Андрей Александрович, ты не возражаешь, если я с утра в Кострому отъеду?

— Зачем?

— Да у меня там должники остались, и, может, удастся старый дом продать.

— Езжай.

— Я постараюсь скоро.

— Да не спеши. Управишься — и тогда по Волге на лодье до Городца иди. Я здесь долго не задержусь, дни два-три, и домой потеку. Да возьми с собой отроков1 с пяток, а ну, на збродней налетите.

— Хорошо.

А меж тем в опочивальне Дмитрия Александровича при одной свече тоже сидели с ним ближние бояре — Антоний с Феофаном. Не сами пришли, князь зазвал ненадолго.

— Ну, видели его?

— Кого?

— Этого, милостника Андреева, Семена Толниевича. Он аккурат напротив вас сидел.

— Я с ним дважды чарками стукался, из одной корчаги пили,— признался Феофан.

— Вот это главный советник Андреев. Думаю, не без его совета брат татар сюда приводил.

— Но ведь Андрей Александрович тоже не дитя малое,— возразил Антоний.— Своя голова на плечах есть.

— Своя-то своя,— вздохнул князь,— да ежели она погано варит, тут уж без чужого совета не обойтись.

— Он, этот Толниевич, говорят, ранее в Костроме воеводой у Василия Ярославича был,— сказал Антоний.— После его смерти к Андрею Александровичу переехал.

— Знаю я. Он и у дяди в ближних советниках обретался. Вот ко мне же не приехал небось, в Городец к Андрею подался.

— Может, оттого, что рекой-то сподручнее было переезжать?

— Может быть, все может быть, но скорее оттого ко мне не перешел, что, будучи у Василия воеводой, на меня ратью хаживал. Так что за ним должок есть. Давайте ночь делить.

На следующий день все пировавшие вечер спали до полудня. Бояре во дворце по горницам, дружинники кто в конюшне, кто на возах, кто на сеновале, а один умудрился под крыльцо забраться, выгнав оттуда пса сторожевого.

Семен Толниевич утром, никого особо не беспокоя, вышел из дворца, прошел на конюшню, поднял нескольких гридей19, велел собираться с ним в путь. Вывели коней, попоили, оседлали и выехали со двора. Побежали грунью20 на Ростов.

Пирщики и впрямь проспали до полудня. За это время под командой дворского в гриднице все было сызнова приготовлено к веселью, убраны со стола вчерашние остатки, расставлены чистые блюда со свежей закуской, более из рыбы, наготовленной и привезенной только что из Плещеева озера. Питьем до горлышек наполнены все корчаги.

Гости подымались по одному, по двое, брели за сарай до ветру, а оттуда к колодцу с ледяной водой — сон остатний сгонять.

Дворский Олфим прохаживался у крыльца, каждого появлявшегося приветствовал ласково, направлял кому куда требовалось — кому за сарай, а кому сразу к колодцу. Вылезшему из-под крыльца попенял шутливо:

— А я-то думал, кто ж это нашего Полкана новоселом к воротам отправил? Правильно. Пусть сторожит. Умыться? А вон к колодцу пожалуйте.

Едва расселись за столом в гриднице, хозяин тут же заметил убыль в гостях.

— Андрей, а где ж твой боярин-то?

— Семен?

— Ну да.

— Поехал в Кострому.

— Зачем?

— Да по своим делам, у него там должники остались.

— А, ну конечно, если должники, то долги надо выколачивать,— согласился князь Дмитрий, переглянувшись выразительно с Феофаном: слушай, мол, чего городит братец.

Но более ни разу не вспомнил об отъехавшем боярине князь Дмитрий, будто того и не было. Опять велел наполнять чарки, опять пить, гуслярам играть песни. Правда, лицедея-плясуна уж не было, вроде бы ушел на Ростов, добывать свой хлеб, вроде бы и легкий, но небезопасный. Так решили пир-щики: «Разве то труд лицедейский-то, покривлялся, ногами подрыгал, и вот те каша с молоком».

Пировали до темноты, а на следующий день после завтрака по предложению князя Дмитрия поехали на Плещеево озеро невод тащить. Привезли целый короб рыбы, велели уху варить и под уху опять пили.