— Это само собой,— молвил Степан Душилович.— Кто ж посмеет в походе князю перечить?

— Знаю я вас: чуть что — вече давай. А на вече известный вопль: то посадник не по нраву, то тысяцкий не в ноздрю.

— Да уж когда это было-то?

— Ну хошь бы и при отце моем, которого ныне вы не раз помянули.

Засуетился, зашевелился Новгород, готовясь к походу. Зазвенели более прежнего наковальни в кузницах, куя оружие, прямо на владычном подворье затюкали топоры — там стали чинить старые и ладить новые пороки.

К князю на Городище был доставлен ижорец — очевидец строительства свейской крепости.

— Ну-ка, молодец, рисуй ее,— предложил ему писало и пергамент Андрей Александрович.

Тот взял в заскорузлые руки писало, ткнул им в пергамент, едва не проткнул, аж вспотел от напряги.

— Прости, князь. Не умею я сам, никогда в руках не держал.

— Э-э, дремь,— отобрал князь писало.—Говори, какую форму имеет крепость снаружи? Квадратная? Круглая?

— Круглая.

Князь Андрей сам нарисовал большой круг.

— Такая?

— Такая.

— Где ворота?

— Вот тут-ка.

Андрей пририсовал ворота.

— Сколько ворот?

— Одне.

— Ров есть?

— Рва нету. Но вот с этой стороны Охта, а вот отсюда Нева.

— Ну, мы зимой подойдем, нам река не преграда. Как велика крепость?

— Дюже велика.

— Ты мне не «дюжа», а сколько шагов хотя бы?

— В нутре более пятидесяти, вот отсюда и сюда. А вот здесь у них колодец, здесь жилое...

— Ты откуда знаешь-то? — удивился князь.

— Дык я... энто,— смутился ижорец.— Я камни им возил на лошади.

— Эге, так ты, значит, пособлял им строить?

Ижорцу почудилась угроза в интонации князя. Молвил виновато:

— Так силком, силком меня... Я по дрова поехал, а они налетели. Хотели коня отобрать. А я что без него? Пропаду. Я говорю, берите тоды и меня с ним. Взяли.

— Ну и хорошо, что взяли,— улыбнулся князь, и у ижорца отлегло.— Как тебя звать-то?

— Петро.

— Вот что, Петро, кажи далее, что где у них.

— Здесь вот — церква, здесь — амбар с хлебом, вот тут — дрова запасенные, здесь — поварня, вот тут — жилье.

Ижорец тыкал пальцем в план, и Андрей сам наносил называемые им объекты на пергамент и тут же подписывал.

— Ворота какие? Ну из чего сделаны?

— По-моему, дубовые, железом обитые. Крепкие ворота. Их не взять.

— Там поглядим. Это уж наша забота.

Вечером князь призвал на Городище посадника, тысяцкого и трех сотских. Показав им план крепости, молвил:

— Ну, что думаете? Как будем раскусывать сей орех?

— Как обычно,— заговорил посадник,— покидаем им день-другой каменья с пороков, а там и приступим.

— Можно с пороков и огонек им закинуть,— предложил сотский Беек.— Камень завернуть в паклю, обсмолить, зажечь да и кинуть.

— Это они погасят,— возразил другой сотский.

— Один, два... ну десять погасят, а одиннадцатый не успеют. Если удастся дровье поджечь, они ж там поджарятся.

— Конечно,— согласился князь,— если у них внутри пожар запалить, это было б неплохо. Ты, Беек, и займешься этим. Озаботься запасом пакли, смолья, бересты, в общем, всем, что хорошо горит. И еще вот что, Андрей Климович, вели в кузнице отковать помощнее наконечник для тарана, на месте насадим на лесину и попробуем ворота разбить.

— Хорошо, Андрей Александрович. Завтра же велю отковать.

— И еще. Пусть из дранья наготовят верхние щиты для прикрытия тараноносцев.

— А если нам соорудить пару тарас34,— опять подал совет Беек.

— Ну, тарасы срубим на месте. Не волочь же их из Новгорода. Отсюда разве что колеса для них захватить.

На военном совете обговорили все до мелочей. Назначили ответственных за все: за дозоры, за зажитье, за древодельцев, которых потребуется немало.

Заканчивая совет, великий князь сказал:

— Не знаю, сколько мы проползем туда, но крепость должны взять в два-три дни, не более недели.

— Это верно,— согласился тысяцкий,— чтоб не успела подмога прийти.

— Подмога вряд ли будет. Зима. Это летом на шнеках быстро бы приплыли. А зимой? Снег там наверняка коням по брюхо станет.

Возвращаясь с Городища в Новгород, посадник и тысяцкий, ехавшие рядом, делились мыслями:

— Слава Богу, заговорил вроде по-отцовски.

— Оно бы хорошо и на поле бы по-отцовски у него получилось.