Шрифт:
Конница Кривоноса выметнулась из-за холма и пошла в атаку.
— К бою! — закричал Стефан Потоцкий, выхватывая из ножен саблю, но люди сами знали, что им делать.
Грянул залп. Заржали раненые лошади, закричали раненые люди, но казаки прорвались к табору. Их длинные пики доставали через возы.
— Господи, помоги! — молился капеллан, вставши на возу во весь рост, поднял над головой сверкающий золотом в лучах взошедшего солнца обыкновенный медный крест.
Казак, проскакивая мимо, выпалил в капеллана сразу из двух пистолетов.
Крест закачался, и, не ведая сам, зачем он это делает, Стефан Потоцкий выпрыгнул из седла в телегу, подхватил умершего капеллана, но до креста не дотянулся и капеллана не удержал. Разламывая ребра, разрывая вены, в него вошла смерть.
«Я вчера исповедовался — и убит. Зачем я исповедовался?» — подумал Стефан, укладываясь в телегу, потому что война и сама жизнь для него кончились, нужно было наконец-то отдохнуть…
А кругом неслась пронзительно воющая карусель. Это ударила лавина татар. Табор распался на две части, и войны уже не было. Шел грабеж. Татары хватали пленников, тащили скарб.
Хмельницкий казакам участвовать в грабеже не позволил.
— Шемберг! Шемберг! — понеслись над войском клики.
Казак мчался перед войском, водрузив на пику усатую голову старого воина. Подскакал к Хмельницкому.
— Принимай, гетман, дар от казаков! Вот он, наш лютый враг, комиссар Войска Запорожского.
Хмельницкий увидал, что это ошибка. Подозвал Ганжу.
— Найди пана Шемберга! Дикого убийства не дозволяй.
Все было кончено.
Татары гнали пленных — первый дар войны. Среди них были и пан Шемберг, и пан Стефан Чарнецкий, и пан Стефан Калиновский.
Потоцкого нашли в беспамятстве. Гетман приказал устроить покойную повозку и спешно везти раненого в Сечь, к великим сечевым знахарям. Не довезли ясновельможного пана. Умер. И стала ему могилой широкая украинская степь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Скрипачи выводили томительные кружева звуков.
— Легче! Легче! Великолепно! — француз порхал вокруг Мишеля, как бабочка, сам тоже в кружевах, томный, но расторопный.
Новая королева — новая жизнь двора. Мазурку сменил изысканный менуэт.
Князь Иеремия вошел в залу бесшумно. Француз сделал вид, что не видит князя, но полет его вокруг Мишеля стал поистине вдохновенным.
— Выше голову! Взгляд открытый! Ясный!.. О, князь! С такими манерами Париж будет у ваших ног. Остается лишь подрасти.
Мишель увидал отца, просиял. Теперь он танцевал только для него, своего кумира.
У князя Иеремии дрогнуло сердце. Он должен немедленно оборвать прекрасную идиллию.
Час тому назад прискакал шляхтич Машкевич с вестями: у Желтых Вод наголову разбит Стефан Потоцкий, в Паволочи восстание. Казаки вырезали шляхту и собирают полк, чтобы идти к Хмельницкому.
Князь Иеремия дал Машкевичу свежих лошадей, пятерых джур и отправил в ставку Потоцкого. Князь был готов выступить в поход и просил коронного гетмана указать, куда идти, чтоб соединиться с главными силами.
Мирная жизнь всегда тяготила Вишневецкого, но предстоящая война, война с народом, не обрадовала.
Он смотрел на танец Мишеля и не находил в себе мужества остановить музыкантов. Словно бы от его слова зависело — быть или не быть Хмельницкому. Князь вспомнил вдруг ребенка-урода, прорицателя, свой вопрос: «Кто у меня украл?» — и твердый короткий ответ: «Сотник». А кто Хмельницкий?
Князь Иеремия повернулся и вышел из залы. Мишель с плачем кинулся к матери. Он подумал, что отец рассердился на какую-то его неловкость. Музыка оборвалась…
Князя ждали возле его кабинета. Кто-то поклонился ему.
— В Котельне горожане захватили замок!
— Коростошев тоже бунтует.
Он обвел всех глазами:
— Хмельницкий — кто он?
— Украинец, — ответили ему.
Князь досадливо дернул плечом:
— Я спрашиваю — кто?
— Казак!
Лицо у князя Иеремии стало белым.
— Сотник! — выпалил пан Заец, посланный княгиней узнать, чем его милость недовольны.
— Ах, он-то и есть сотник! — сказал князь Иеремия растерянно. — Пошлите за мальчиком.
— За княжичем! — встрепенулся пан Заец.
— За мальчиком! — топнул ногой князь. — За прорицателем. — Взял пана Заеца под руку: — Прошу вас, сообщи те княгине, а впрочем — я сам.
Вернулся в залу, увидал плачущего сына.
— Вы уже знаете? — спросил он княгиню.
— Нет, — сказала она.
— Стефан Потоцкий разбит. Я прошу вас, княгиня, собраться без промедления в дорогу Вы поедете в Брагин, там будет вам покойно.