— Всё, всё, Питер, молчу, — удовлетворённо закивал моряк, поняв свою оплошность: кто ж спрашивает государственного пирата, на кого он охотится.

Впрочем, подумав, Пётр сам сообразил, что каперу, да ещё русскому, в Балтийском море делать нечего. Во-первых, у России здесь пока, слава Богу, нет врагов. Но самое главное, нет и кусочка балтийского берега, где мог бы быть русский порт. Другое дело капер на Черном море, там хоть Азов есть, Таганрог строится. А то в Балтийском море! Эх, Питер, Питер! Но Билл, слава Богу, не очень-то задумывается, вон с удовольствием расправляется с бараньим седлом. Пётр вновь наполнил стаканы ромом.

— Выпьем, Билл.

— С удовольствием, Питер, — раскраснелся моряк. — Прекрасный ты парень, Питер. Хотелось бы и мне что-то сделать для тебя приятное.

— Я ведь не здешний, Билл, если б ты мог подсказать мне, кого здесь можно арендовать на один рейс.

— Куда?

— До Кёнигсберга.

— A-а, добраться до своей посудины? — догадался моряк.

— Ну да. Я хорошо заплачу.

— Это надо обмозговать, Питер. Вот ветер утихнет, подойдёт «Георгий» к берегу, попробую моего Деда уговорить.

— Вот и славно. Твоё здоровье, Билл.

Они выпили уже и по третьему, и по четвёртому стакану. Моряк опьянел, но Пётр, привыкший в своём «всепьянейшем соборе» пить без меры, был трезв. Заметив, что Билл умял и барана и яичницу, Пётр велел принести ему дюжину горячих пирожков с убоинкой, только что изжаренных к тому времени.

В кабаке появился Меншиков.

— Мин херц, мы тебя потеряли.

— А-а, — отмахнулся Пётр и сказал: — Билл, знакомься, это мой матрос Алексашка.

— Билл, — представился моряк, делая вид, что хочет привстать, но смог лишь приподнять руку.

Меншиков мгновенно сообразил: раз Пётр представил его матросом, то и он сам, стало быть, уже не бомбардир, а какой-то морской чин. Но какой? Не капитан же. Судна-то нет. А — была не была.

— Командор, экипаж волнуется за тебя.

— Ничего. Всё ладом, — сказал Пётр и велел принести ещё две бутылки, стакан и баранины с яичницей для Алексашки. — Давай, догоняй нас с Биллом. Стоп. Погоди. Билл, а Билл?

— Слушаю, Питер. — Моряк устремил на Петра замутнённый взор.

— Хочешь увидеть, как пьёт мой матрос? Алексашка, покажи-ка ему свой фокус.

О предстоящем фокусе заслышали за соседними столами, оборачивались с любопытством. Меншиков не спеша налил до краёв стакан, заложил руки за спину, наклонился к столу, ухватил стакан зубами, приподнял и стал пить, цедя ром в рот, не разжимая зубов, постепенно откидывая голову назад. Выпил. И выпустил стакан, сбросив на стол.

— Браво! — послышалось за соседним столиком, кто-то даже похлопал в ладоши.

Возвращались они из кабака уже в темноте. Шторм не утихал.

— Да, — вздохнул Пётр. — Билл был прав, это проклятое траверсье, видно, надолго. Не хочет нас отпускать Курляндия, никак не хочет.

— Отпустит, командор. Куда денется?

— Ты с чего это меня так высоко подкинул в морском звании?

— Откуда мне было знать, кем ты назвался? Скажи спасибо, что в адмиралы тебя не произвёл.

— Я б тебе влепил такого адмирала в ухо...

— Ну вот, чуть что, сразу «в ухо». Как только ты назвал меня своим «матросом», я вмиг сообразил, что ты теперь не ниже командора.

— Молодец, Сашка. Я шкипер.

— Всё равно командор красивше звучит, а шкипер где-то у шкапа отирается.

Билл оказался прав, шторм бушевал трое суток, не позволяя никому выйти в море. Со шкипером Питером они виделись каждый день, и тот щедро угощал не только его, но всякого моряка, подсаживавшегося к их столу. С удовольствием слушал их рассказы, шутил, смеялся и в конце концов в винном погребке стал самым желанным гостем.

Там же Билл свёл его с капитаном «Святого Георгия», и они, опорожнив несколько бутылок, стали друзьями. Убедившись, что шкипер Питер настоящий моряк, капитан согласился взять его на борт бесплатно:

— Ну отстоишь вахту-другую, и будем квиты.

— С удовольствием, — искренне радовался Пётр, что его ждёт хоть небольшая, но всё же практика.

— Ну, а за команду надо заплатить, герр Питер. Не гнать же мне судно задарма.

На следующий день, 2 мая, «Святой Георгий» вышел в море, имея на борту русских волонтёров, представленных капитану как команда корвета, ждущего их в Кёнигсберге. Вскоре на шканцы поднялся шкипер Питер и заступил на вахту. «Святой Георгий» на всех парусах шёл в бакштаг, но по команде вахтенного ему добавили ещё лиселей — боковые паруса, и судно прибавило ходу.