— Вот, кажись, и всё... отмаялся князь.

Бояре плакали, не в силах скрыть печаль. Вместе со смертью Дмитрия уходили и прежние вольности. А каково сейчас менять одного господина на другого? Ладно сына бы князь оставил, ему бы послужили. Теперь придёт Василий Васильевич и заберёт Углич, присоединит к своей вотчине. Затрут их московские бояре, затопчут. И судьба каждого из них повернётся неизвестно как, только и останется плечи подставлять под ноги великому московскому князю, когда он надумает выезжать на соколиную охоту.

Более других горевал Дементий. Мёду хмельного он не пил, а лил горькие слёзы у ложа почившего. Бояре в пьяных речах хвалили умершего князя, материли Василия. А затем, обессилевшие, здесь же на широких лавках улеглись спать.

Не ложился спать только Дементий, из своего угла он поглядывал на умершего князя, и, если бы не бледное, застывшее лицо Дмитрия, могло показаться, что он просто прилёг отдохнуть.

Сон скоро стал забирать боярина. Видно, изрядно подустал постельничий — ему вдруг показалось, что рука князя дрогнула, а пальцы сжались в кулак.

— Свят! Свят! Свят! — начал креститься постельничий и глазами, полными ужаса, пялился на Дмитрия Красного.

И тут Дементий увидел, как у князя шевельнулась другая рука, затем он уверенно откинул одеяло в сторону, опёрся ладонью об изголовье и сел.

Дементий, цепенея от ужаса, смотрел и гадал, что это: мёртвый пробудился от храпа бояр или объятия смерти были не так крепки. Вывернулся из них князь да и ожил! А Дмитрий Красный, не размыкая век, пробормотал:

— Пётр же, познав его... яко Господь есть...

Что это, чудесное пробуждение или Господь, восстав против смерти, не согласился принять князя без святого причастия?

Неожиданно Дмитрий сильным голосом затянул псалом, как если бы он сделался простым певчим. Дементий совладал со страхом и подтянул громко, подлаживаясь под пение галицкого князя:

— Миром Господу помолимся. О свышнем мире и о спасении душ наших Господу помолимся.

И когда бояре пробудились от хмельного сна, то увидели, как князь с постельничим слаженно тянули на два голоса. Дмитрий Младший пел самозабвенно, глаза его при этом оставались закрытыми. Постельничий Дементий, взобравшись на лавку с ногами, с высоты «алтаря» пытался вторить князю сочным басом. Бояре не удивились чудесному пробуждению князя, видно решив, что это им всё чудится с похмелья, пошмыгали носами, повертели нечёсаными головами и подтянули поющим.

Никто из них не заметил, как в горницу вошёл священник, который явился для того, чтобы прочитать Псалтырь над почившим князем да проводить его в дальнюю дорогу с миром.

— Уж не бес ли здесь правит? — усомнился священник, глядя на образа, перед которыми горела лампадка. — Свят, свят! — Он начал креститься. — Бояре, опомнитесь!..

Дмитрий Красный открыл глаза, разглядев среди бояр отца Иосия, проговорил:

— Не мог я, святой отец, без причастия уйти. С того света явился, чтобы из твоих рук отпущение грехов получить. А после причастия, как Бог пожелает, заберёт к себе или жить оставит...

— Самое время, князь, причаститься.

— Вот скажи мне, отец Иосия, голос у меня есть али пропал? — усомнился Дмитрий. — Пою, а голоса своего не слышу. Вижу, бояре рты пораскрывали и вроде бы тоже поют, а как ни напрягаюсь, ничего услышать не могу.

— А ты пой, батюшка, душе всё равно очищение.

Не разобрал ничего князь и, оборотясь к постельничему, сказал:

— И ты здесь, Дементий... Жалко мне от вас уходить. Скорбь большая, да Господь призывает. — И князь снова запел.

По Угличу прокатился слух, будто Дмитрий Красный воскрес из мёртвых, и под окнами княжеского дворца собралась толпа зевак и нищих, чтобы поглазеть на чудо. Юродивые вопили, что сие пение чудодейственное: глухие от него начинают слышать, а незрячие видеть, и преображение то действует благотворно на баб пустоутробных. И ко двору князя валом спешили сироты и калеки, которые здесь же, у красного крыльца, подхватывали пение во здравие князя.

Князь Дмитрий Юрьевич Красный умер на заре.

Он просто перестал петь, и бояре, удивлённые его долгим молчанием, неловко переглядывались, а потом Дементий, заглянув в очи князю, понял, что дух его покинул тело.

— Кажись, отошёл, благовернейший... — произнёс, крестясь, отец Иосия.

— Что делать-то теперь будем? — сиротливо озирался Дементий. — Не так давно Юрия Дмитриевича хоронили, а теперь вот... сына его любимого.

— Великому князю весть нужно послать о кончине его двоюродного брата.

— Пошлём, — согласились остальные бояре. — У Дмитрия Красного характер покладистый был. Василий Васильевич на него зла не держит, может, и поскорбит вместе с нами.

— А ещё за Дмитрием Шемякой послать надо. Вот кто от братовой смерти опечалится! Хоть и не ладили порой они между собой, а любил его старший брат.