— Стоять! — в бешенстве закричал Баранов.

Но алеуты улепётывали во все лопатки. Бегство возглавлял их тоен Нанкок.

Баранов видел, как воины в масках окружили кого-то из отряда лейтенанта Арбузова. Вот они расступились, образовав конус из поднятых вверх копий. На остриях корчилось тело кричавшего от боли матроса.

— Отбейте его! — крикнул Баранов державшимся рядом с ним русским промышленникам, но тут вдруг ощутил боль в правой руке, чуть выше локтя. В глазах закружилось от внезапной слабости.

Его подхватили под мышки, кто-то крикнул:

— Прикройте нас! Правителя ранило!

И сразу за этим раздался звонкий крик лейтенанта Арбузова:

— Отходим — к шлюпкам!

Неудачный штурм глубоко обескуражил Баранова. Да ещё и это ранение. Пуля прошла навылет, но задела кость.

В ту ночь у лекарей «Невы» оказалось много работы. Помимо Баранова, ранен был лейтенант Арбузов и ещё свыше двадцати человек. Убито более десятка русских промышленников и алеутов.

Баранов, оставшись на берегу, запиской известил Лисянского, что из-за недомогания не сможет возглавлять кампанию по взятию крепости и поручает командование операцией капитану «Невы».

Чтобы не подвергать людей излишнему риску и показать всю серьёзность намерений русских, Лисянский дал приказ непрестанно вести огонь по крепости и прилегающей к ней местности. Это возымело необходимый эффект. На «Неву» явился после полудня парламентёр. Лисянский сказал ему, что мира не будет, пока ситхинцы не пришлют всех пленных кадьякцев и аманатов, находящихся в родстве с тоенами. В тот день на корабль прислали аманатом внука одного из тоенов.

Тем не менее Лисянский подозревал, что колоши ведут с ними двойную игру. Неспроста, вывесив белый флаг, они в то же время посылали из крепости своих воинов собирать лежавшие поблизости пушечные ядра, выпущенные с «Невы». Одна из освобождённых колошами кадьякских женщин сообщила, что ситхинцы отправили лесом гонцов к жителям селений по Хуцновскому проливу с просьбой о подкреплении.

Обо всём этом Лисянский проинформировал приехавшего к нему на корабль Баранова. Правитель был бледен и держал руку на перевязи. Настроен же он был ещё решительнее, чем прежде.

— Аманаты — это хорошо, — жёстко сказал Баранов, — но при нынешних обстоятельствах полагаю, что условием мира будет лишь безоговорочная сдача крепости колошами.

Это требование через толмача передали ситхинским тоенам, а сами между тем предприняли новые действия для взятия крепости в случае отказа колошей добровольно сдать её. На срочно сбитых плотах подвезли на берег корабельные орудия. В тот же день, к вечеру, ситхинцы ответили, что к сдаче готовы.

Утром на «Неве» ждали, когда же колоши начнут покидать крепость. Но оттуда никто не появлялся. Жизнь в осаждённом селении, казалось, замерла. Лишь огромное множество ворон поднялось и с громким карканьем кружилось над крепостью.

Похоже, что-то вспугнуло их, разглядывая птиц и вымершее селение в зрительную трубу, сделал вывод Лисянский. Он распорядился направить к крепости дозорных с толмачом для выяснения обстановки. Вернувшись, те сообщили, что, за исключением нескольких древних старух, крепость пуста.

Лисянский с Барановым подъехали на шлюпке к брошенной крепости. Осмотр её показал, что колоши соорудили своё укрепление по всем законам фортификации. Его защищал частокол из толстых брёвен, уложенных в два и три ряда, и этот палисад был настолько прочен, что ядра корабельных пушек не могли пробить его. С обращённой к морю стороны в ограждении были сделаны амбразуры. Повсюду виднелись следы поспешного бегства. Колоши оставили две лёгкие пушки, солидные запасы вяленой рыбы и солёной лососёвой икры. В домах, тесно стоявших внутри ограждения, было найдено много посуды и иных предметов утвари.

— Должно быть, отсюда и скрылись ночью, — заключил Баранов, рассматривая следы на земле у выходящих к лесу крепостных ворот.

На берегу колоши бросили почти тридцать превосходных лодок-долблёнок.

Но самое страшное открылось в одном из пустых домов крепости. Там обнаружили трупы пяти младенцев, зарезанных ножом.

— Почему они сделали это?! — с отчаянием вскричал Лисянский. — Неужели думали, что мы убьём их, и потому предпочли сделать это сами?

— Нет, — возразил Баранов. — Они боялись, что младенцы своим плачем выдадут их при поспешном бегстве. Потому и убили.

— Какое варварство! — не сдержался Лисянский.

А Баранов в это время угрюмо думал о том, что ему никогда не удастся привести к покорности людей, которые ради сохранения свободы готовы пожертвовать даже собственными детьми.

Из крепости вывезли некоторые вещи и обнаруженные там ядра корабельных пушек, после чего селение колошей по решению Баранова предали огню. С залива было видно, как разлеталось от жаркого пламени воронье.

Через несколько дней Лисянский, считая свою задачу выполненной, повёл «Неву» на Кадьяк, пообещав к лету, на пути в Макао, навестить Баранова и взять груз мехов для продажи в Китае.