Я сгреб сдачу в кулак и, прихватив покупку, отошел к столику.

«Да… Здорово… Эффектно, примитивно и безотказно… Неужто так и надо? Боже Праведный, ну а ты что скажешь?! Что? Ударили по правой щеке, подставь левую? Ой, Вселюбящий, до чего ты наивен! Ты подставишь им левую щеку, а они звезданут тебя по яйцам! Лучше бы, Всемогущий, чем давать несостоятельные советы, стер бы всю эту волчью породу с лица земли! Ведь есть же достойные люди! Есть! Эх, Справедливейший, какая могла бы тогда воцариться жизнь на Земле! Не жизнь, а CONSENSUS OMNIUM! Вот буквально на днях произошел со мной случай, подтверждающий мою идею мирного сосуществования.

Случилось это на остановке «Пр. Луначарского». Вышел я из троллейбуса № 30, смотрю, в снежном вихре стоит человек. Одет как попало и во что придется. Заросшее лицо искаженно похмельной тревогой. Перед ним деревянный ящик, в таких перевозят овощи, а ему он служил прилавком.

— Ассортимент литературы! Подходим и выбираем! Одна тысяча вне зависимости от переплета! — выкрикивал человек свои рекламные тезисы и махал руками, как бы подгребая покупателей к своему ящику.

— Мамаша, не отворачивайся! У меня для твоей пипеточки сказка есть в стихах!

Я прошелся мимо и осмотрел выставленный товар.

В основном соцреализм, один зарубежный детектив и А.И. Герцен «Избранная проза» в мягком переплете.

— Не гуляем, не гуляем! — подбадривал уличный букинист. — Подходим и приобретаем.

Вообще-то, я не люблю современного торговца. Он тебе все готов продать, и ему совершенно неинтересно — надо тебе хоть что-нибудь. Ты должен у него купить, а иначе ты не человек! Их идеал личности — это некий идиот, который возьмет весь товар оптом по розничной цене. Убогие они люди, эти вечные узники рынка.

Но этот был не таков, не сидела в нем та безразличная алчность, которая коробит меня. Поэтому я вернулся и взял А.И.Герцена в мягком переплете.

— Почем классики у тебя?

— Рубль, елки-моталки! Все произведения сегодня по рваному! Без субординации!

Я открыл содержание, хотя уже решил, что возьму. Хотелось поговорить с человеком.

— Посмотри, посмотри, — ненавязчиво, без нажима продолжал он. — Я думаю, ты сразу оценишь. У метро тебе за пятнашку, извини меня, такую муть втюхают, а у меня библиотека. Говна не держим!

— Да, — говорю, доставая деньги, — изысканный у тебя вкус.

— Что ты! Всю жизнь собирал! Жаль расставаться, но сам понимаешь…

— Да понимаю, — отдаю ему рубль.

И действительно понимаю. Сам недавно продавал свои книги.

— Слушай, возьми еще одну, а? — воспользовался моей заминкой мужик и подхватил с ящика потертую книженцию с суровым названием «Дороги, которые не выбираем».

— Спасибо, но мне сейчас…

— Подожди, не торопись, — спокойно перебил он меня. — Я не для себя прошу, а для тебя. Первую страницу откроешь — очнешься только на последней!

— Правда?! — удивляюсь я.

— Чистая! Сам недавно перечитывал, не помню который раз.

— Знаешь…

— Я тебе гарантию дам, — опять обрывают меня.

— На сколько? — улыбаюсь я.

Мне совсем не неприятно его «втюхивание», потому что оно не ради наживы — жизнь заставляет.

— Хоть на сколько! Хочешь, завтра приходи на это место, если не понравится, плюнешь мне в морду!

— Вот это сервис у тебя! — уже смеюсь я.

— А хули, я людей уважаю! Ну хочешь, я тебе еще за рваный две отдам? Вот глянь! — и протягивает мне следующее произведение под еще более суровым названием — «Третьего не дано».

— Возьми, — совсем по-дружески просит он меня. — Мне как раз еще рубля не хватает. Промерз весь на ветру-то.

Я его понимаю. Стоишь вот так, посреди огромного проспекта, а вокруг ни одной родной души и на бутылку рубля не хватает. Тяжело. Достаю предпоследний рубль, отдаю.

— На, возьми просто так.

— А книжки че ж? Не нравятся? — огорченно спрашивает он.

— Да нет, просто мне их и положить-то некуда. Продай лучше кому другому.

— Погоди, — опять останавливает он меня, — давай тогда вместе выпьем.

— Ну зачем? Тебе небось самому мало будет, — отмахиваюсь я.

— Да не в этом дело! Что ты говоришь-то?! Ты ко мне по-человечески, а я что, хуже?! Ты постой пока у ящика, а я сейчас до ларька слетаю, у меня тут еще тара имеется.

С этими словами он выдернул из снега позвякивающую авоську и устремился к очереди ларьков.

— Хочешь, поторгуй! — крикнул на ходу.

Потом мы укрылись от ветра в ближайшем подъезде и Володя (таково было имя букиниста), отхлебывая водку из черной банки с белой надписью «BLACK DEATH», рассказал мне свою историю…