— Я не… — Роми шумно выпустила пар, потом несколько раз раскрыла и закрыла рот. Она не могла понять, что именно так разозлило. Ведь по сути- они были в безопасности. Атради может пострадать, только если в нем почти не осталось энергии, а эти два красавца- как сытые коты, обожравшиеся сметаны. Никакой объективной угрозы. Мира поставила Алэя на ноги, над болью в отвыкших мышцах и позвоночнике он работал. Финал танца со шпагами, что застала она сегодня, говорил о том, что справлялся Алэй отлично. Былая легкость и кошачья грация движений вернулась почти полностью. Ну, а кровь… Вон Оэн тоже весь в крови. И все-таки она была в ярости от увиденного. — Вы степень шикарности по лужам крови устанавливаете?

— Залечим, — уверенно заявил Оэн. — Уже залечивали.

— Я теперь понимаю, почему была здесь лишней! Ты хочешь… ты…

— Нет, — Алэй не дал ей договорить. Но она и не смогла бы сказать этого вслух: на миг испугалась, что настроение у него не хорошее, а истерическое, и за этим скрывается желание еще раз попробовать со всем покончить. — Приятно контролировать свое тело. Приятно ощущать силу. А это, — шпага со свистом рассекла воздух, — мне, вообще, нравилось всегда больше всего.

Роми вскинула руки.

— У меня нет на это сегодня времени… — пошла прочь.

— Роми, стой… Черт, Гретт, подержи, — звякнул металл, наверное, Алэй всучил свою шпагу Оэну. — Рэм! — Он догнал ее уже в коридоре. Поймал за руку, заставил остановиться. — Ну что ты…

— Ну что я?! Вы двое… Вы, как дети!

— Ага, — просто сказал он, улыбаясь.

— У вас ветер в голове.

— Ага. Всегда ты была ветром- теперь мой черед. И это здорово, это очень… живое ощущение. Светлое.

— Светлое… — передразнила она. — Алэй, ты же знаешь, вечной жизни впереди больше нет. А без нее не будет и неуязвимости. Все это- временное. Еще день, два, месяц- и все. Может, час! Ты сегодня себя изрежешь, развлекаясь с Оэном, а завтра не сможешь залечить! И он это знает… И…

— Ты права.

— Что?

— О, меня услышали! — он взял ее за вторую руку, сжал ладошки. Посмотрел в глаза. — Ты права, я, как ребенок. Как заново родился. Мир кажется другим, и я ветром по нему ношусь. Не знаю, что со мной сделала Мира, но будто… Знаешь, я верю, что она не просто починила мой позвоночник, а убила остатки рака, который продолжал меня травить все эти семьсот лет. А еще, может быть, я страшный эгоист, но я рад, что Тмиору наступает конец. Что придется вывернуть себя наизнанку. Что, может быть, мне понадобится пластырь, или даже поход к врачу и наложение швов, и что, может быть, останется шрам.

— Разве так просто? Посмотри! — она вырвала руку, махнула на окно. — Там который день идет дождь. ДОЖДЬ! Облака не мешают солнцу, но… Если… когда Тмиору наступит конец- мы погибнем. Нам некуда идти. Не у кого просить помощи. Содружества уже тысячелетия как не существует. Они заперли нас, чтобы мы тут сдохли, но в итоге мы пережили их. Заплатили свой долг Вселенным, нашли, как себя исправить…, но все равно погибнем.

— Мы всегда можем вернуться домой.

— Бэар не примет нас.

— Нас может не принять мегаполис под Сферой. Но планета, которую вы называли Эннера- пуста. Солнце даст необходимое, пока мы найдем решение. Выход, который не уничтожит впридачу пару-тройку миров.

Они не первый раз заговаривали об этом. Алэй, который никогда не считал себя атради, говорил- мы. И от этого ей становилось тепло. От этого она начинала верить, что все может еще получиться. А сейчас переставала злиться на порезы у него на предплечьях.

Он был с ней там, в пещере, полной светящихся шаров, когда Роми решила вернуться. Потом она ему все рассказала. Первому. С самого начала. С того, что еще совсем недавно не помнила.

Она боялась, что это испугает его. Отвернет. Ведь раньше Роми была абстрактно вечной, а теперь бесконечная жизнь превратилась в цифры. Но Алэй сказал, что это не имеет значения. Ничто не имеет. Ни древняя вина, ни старые ошибки. Есть только Мир, что рушится, и будущее, которое надо создать. Есть задача, и она, Роми, вовсе не одна против почти четырех тысяч идиотов, которые не хотят верить.

Но в первый раз она была именно одна. Перед Надстаршим. Теми, кто должен принимать решения. Кто должен заботиться и искать выход. Кто прожил столько, сколько существовали атради, как раса. Кто столько забыл.

Даже когда пошел дождь, первый за многие тысячи лет, а может быть, вообще, первый, Надстаршие ей не поверили. Роми видела, они боятся. Хотя ни за что не признаются в этом. Цепляются за прошлое, которое на самом деле лишь кроха в море их жизней, и отказываются делать шаг вперед.

Их Мир, наконец, получил возможность сдвинуться с мертвой точки, а они… они не хотели. Перемены за окном казались им просто временной непогодой. Пока еще ничем не грозили. Они играли в равнодушие. Но сделать вид, что ничего не происходит, не выходило даже у самых твердолобых.

Семьдесят шесть дней назад Замок утратил свою многомерность. Развернулся в плоскости, подминая лес, превращая деревья в щепки. Теперь это было гигантское полупустое строение, которому не хватало хорошей транспортной сети внутри. Об истинных размерах Замка никто, оказывается, не имел даже примерного представления. Непостижимым образом никто не пострадал.