Рамси хмурился и продолжал слушать свою жену, которая, приоткрыв рот, застыла в попытке подобрать слова, а затем сбивчиво заговорила:

— Мне… мне… неприятно чувствовать… вас в себе. Но это не значит, что я вас не хочу! — заторопилась добавить дочь Старка. — Когда… когда вы оказались во мне, милорд, я не смогла выкинуть из головы мысли о… о тех девушках и этой женщине… которая помогает вам скоротать время, — Санса нервно сглотнула и, тяжело вздохнув, продолжила: — Я пытаюсь… пытаюсь расслабиться, доставить вам удовольствие, но моё тело… не слушается меня. Я не могу избавиться от мысли, что вы, возможно, вчера или даже сегодня вечером брали передо мной ту пойманную женщину… были в ней, а теперь… а теперь ровно так же входите в меня.

Голос взволнованной Сансы совсем сошёл на нет, в покоях повисла тишина, и девушка готова была поклясться: если прислушаться, можно было расслышать стук её сердца, прыгающего в бешеном ритме в груди. Она не могла избавиться от ощущения, что зря снова заговорила на эту тему, зря припомнила измены мужа, по причине которых и оказалась в этом положении. Но ведь Хранительница Севера сказала правду, которую не могла не сказать… её передёргивало и пробирало дрожью каждый раз, когда Рамси толкался в неё, подтряхивало и воротило от мысли о других женщинах бастарда, появлялось неудержимое желание вырваться из-под него. И теперь Волчице приходилось говорить обо всём об этом вслух, рассказывать о своих слабостях и задетых чувствах и при том осознавать, что эти слова ничего не изменят: ей просто будет приказано забыть об измене и больше никогда не упоминать об этом в разговоре. Ещё никогда не чувствовавшая себя столь слабой и беспомощной, зависящей от решений и настроения другого человека, Санса с горечью поняла, что её чувства более никого не волновали, до её желаний никому не было дела, и от этого хотелось плакать. И она плакала.

Реальный мир будто прекратил существовать для дочери Старка: позабылся лежащий возле неё Рамси, эти тёмные, уже надоевшие покои и никчёмная жизнь, лишённая обычных человеческих радостей. Она была готова пойти на многое, чтобы почувствовать себя живой и любимой, чтобы получить от жизни удовольствие и найти в ней свою цель. Волчица нуждалась в чем-то, ради чего хотелось бы жить, с нетерпением ждать нового дня, однако теперь эти простые желания были для неё за гранью достижимого, а мир сжался до размеров хозяйской спальни и сошёлся на одном человеке, от которого зависел каждый её вдох и каждый выдох.

Горячие слёзы щипали кожу и продолжали стекать крупными каплями по щекам девушки, а затем, на миг задерживаясь на скуле, срывались вниз. Погрузившаяся же в собственные мысли Санса более не смотрела на Рамси, а наоборот прикрыла глаза и, сотрясаясь от плача и сдерживаемых всхлипов, легла щекой на подушку, чувствуя, как та начинает намокать от проливаемых на неё горьких слёз. И, когда Болтон коснулся её щеки, Санса, перепуганно вздрогнув, раскрыла глаза и, замирая от страха, сломленно посмотрела на мужа, который, аккуратно заправив выбившуюся и спадающую прямо на её лицо прядь за ухо, начал легонько поглаживать её, успокаивая, по щеке и тихо произнёс:

— Тсс, не плачь, — он нежно гладил жену по щеке. — Я не спал ни со служанками, ни с этой женщиной, и я тебе об этом уже говорил.

Возведя глаза к его лицу, Хранительница Севера громко единожды всхлипнула, ощущая, как на глазах начинают наворачиваться новые слёзы, и, сглотнув подступивший к горлу ком и бросаясь в омут с головой, произнесла то, что было сейчас на языке:

— Но Эмма… я видела, как она выходила из твоей спальни в растрепанном виде… — она вновь разорвала зрительный контакт с Болтоном и, стараясь не смотреть ему в глаза, робко, сломленно проговорила, чувствуя подкрадывающееся к ней желание вновь заплакать. — И, и ты сам сказал, что эта женщина, которую ты приводил сюда, будет скрашивать твоё время.

Санса закусила губу, сдерживая очередной всхлип, и жалостливо посмотрела на Рамси, ища хотя бы некоторой поддержки, чтобы укрыться от разрывающей её изнутри душевной боли. Она с лёгким испугом и трепетом наблюдала за тем, как бастард пододвинулся ближе и, облокотившись на постель и чуть нависнув над ней, стал гладить по щеке и волосам, а затем мягко произнёс, со спокойствием на лице взирая на неё:

— Тсс, дорогая, я не спал с ними, я же предполагал, что тебе это вряд ли понравится.

Внимательно слушающая мужчину Старк с толикой надежды в глазах смотрела на него и, сделав глубокий вздох, чтобы успокоиться, неуверенно, подавленно проговорила:

— Но Эмма, я точно видела её, — она внезапно замолкнула, наткнувшись на мысль, что позволяет себе слишком многое и, переступая границы дозволенного, испытывает сейчас терпение Болтона, и, впадая в панику и придаваясь ужасу, поторопилась исправиться: — Простите, милорд, я ужасно себя веду.

— Тише, успокойся, не плачь, — тихо и мягко произнёс Рамси, не переставая бережно перебирать рыжие локоны жены и то и дело трепетно гладить её по щеке. Он с пристальным вниманием всматривался в Волчицу, изредка обегая её торопливым взглядом, и, видя, что плач жены начинает сходить на нет и она всхлипывает гораздо реже, продолжил говорить: — Если тебе будет спокойнее, то я не спал с ней, только пару раз попросил ублажить себя ртом. По-моему это за измену не считается. Так ведь? — Рамси выдержал небольшую паузу. — Я не сплю ни с кем, кроме тебя.

Санса медленно кивнула головой. Слова мужа и удивили, и успокоили, и смутили, и ввели в замешательство. Её эмоции были противоречивы, всё время путались, примешивались одна к другой, делая невозможным разобраться в себе и своих чувствах. Слишком многое происходило сейчас и трудно было успевать за всем, пропускать всё через себя, однако одно чувство девушке удалось подловить и ухватиться за него — облегчение и некое успокоение от осознания того, что Рамси всё-таки не спал со служанками. Несмотря на то, что маленькие утехи с Эммой нельзя было счесть за верность, Волчица всё равно ощутила себя так, словно у неё внутри разжалась сжатая пружина и жизнь стала казаться не столь беспросветной. Да, в этих покоях ничего не поменялось, но в то же время многое изменилось для неё внутри: теперь Старк будет намного легче спать с мужем, может, не сразу, но она успокоится, её тело сдастся под его напором и расслабится. Возможно, Рамси ей врал, однако лучше было не предаваться мыслям об этом и сосредоточиться на хорошем. Так будет лучше для неё самой, так ей будет проще справляться со своей новой ролью. Но… но зачем тогда Болтону нужны были эти женщины? И Хранительница Севера, устремив свой взор к лицу мужа, прошептала: