В один момент она опустила взгляд вниз и ощутила прилив возбуждения от открывшегося ей вида, однако ее тут же посетила мысль, что со стороны, наверное, обзор куда лучше. И Волчица подняла свой взор, словила взгляд Теона и, пристально и томно посмотрев на Вонючку, красноречиво опустила взор вниз, предлагая посмотреть и ему. Одновременно с этим она переложила руки Болтона на внутреннюю часть своих бедер, и он, догадавшись, чего ожидает от него жена, медленно провел руками от самого ее паха и вниз по бедру, а затем развел шире ее согнутые в коленях ноги и, прижав Сансу к себе, возобновил движение.

Стоящий и наблюдающий за парой со смешанными эмоциями Теон сейчас замер, безвольно взирая на то, как на его глазах достоинство Болтона проникает и выскальзывает из тихо стонущей Сансы. На его щеках выступил румянец, и Грейджой, явно смущенный и ощущающий противоречивые чувства, разрывающие его изнутри на мелкие кусочки, осознал, что более не в силах взглянуть Сансе в глаза. Девушка была уже не той, и он пока не был готов принять новую Сансу. Юноша не понимал, когда она успела так измениться и на чей стороне пребывала сейчас. Он был разбит одолевающими его эмоциями, чувствовал себя преданным. Волчица будто залепила Теону пощечину, указывая на его место, на слабость и ничтожество, ломая его окончательно. И, перечисляя в голове все свои провалы, Вонючка осознал, что не достоин уважения. Он не смог постоять за себя, не смог уберечь Сансу, не смог даже управлять своими людьми! Так, может быть, он заслужил такой судьбы? И от этой мысли на глазах Теона навернулись слезы, и он опустил голову, пряча лицо за своими отросшими спутанными волосами.

В это время распалившаяся Санса, закрыв глаза от удовольствия и поэтому не замечая произошедших перемен в Теоне, была увлечена удовлетворением Рамси, от чего получала не меньшее удовольствие, чем от его ласк. Она, подгоняя бастарда, разгорячено произнесла полушепотом ему на ухо:

— Сильнее.

Рамси с полустоном-полурыком начал вбиваться в Волчицу еще ожесточеннее, вырывая у нее стоны и громкие вздохи. А она, не смотря на некоторую боль, приносимую мужем, все равно получала наслаждение, только уже исходящее от Болтона: ощущение доставляемого ею бастарду удовольствия отдавалось удовольствием и в ней самой. Санса гладила мужа по голове своими запущенными в его волосы пальцами и, подначивая, возбужденно приговаривала:

— Да, вот так… Умница… Ах, не останавливайся.

Рамси стонал, приближаясь к своему пику, и изъявлял желание подмять жену под себя. Санса же, уступая бастарду, убрала руки с его головы и уперлась ими в постель, перенося часть своего веса на них. Она позволила мужу опуститься грудью на ее спину и при этом подмять ее бедра под себя, а затем, прогнувшись в пояснице, прижалась к его паху. И в это мгновение ее внимание привлек необычный звук. Волчица распахнула глаза и вскинула озадаченный взор на Теона. К ее удивлению, слышавший всё бедолага стоял, опустив голову к себе на грудь, и беззвучно плакал, лишь изредка издавая тихие всхлипы. Плечи Вонючки подрагивали от пробирающей его дрожи, а глаза были плотно закрыты.

Санса не рассчитывала довести Теона до такого состояния и сейчас, глядя на его страдания, почувствовала укол совести. Ей не следовало заходить так далеко и ранить Вонючку.

Чувствуя свою вину перед ним, Хранительница Севера стала вести себя чуть сдержаннее и менее вызывающе, стараясь лишний раз не задевать Грейджоя за живое. Она все так же была внимательна к Рамси, однако постанывала уже гораздо тише и предпочитала не смотреть на Железнорожденного, чтобы не смутить и не доставить ему неудобства своим взглядом.

Когда Болтон достиг своего пика, Санса прикрыла глаза и ловила последние наполненные приятными ощущениями мгновения. Она слышала, как сбилось дыхание Болтона, и чувствовала, как по его телу прошла дрожь и он, осоловевший от наслаждения, перенес вес со своих рук на ее спину. Санса же без всякого отвращения, следуя инстинктам, еще больше прогнулась в пояснице, позволяя мужу глубже войти в лоно и излиться в нее, и терпеливо ждала, когда он потом выйдет из нее.

Удовольствие постепенно отступало, и Рамси, лениво приоткрывая глаза и бросая равнодушный взгляд на Вонючку, коротко произнес хриплым голосом:

— Уходи.

Грейджой еще никогда в жизни не исполнял с таким рвением приказов хозяина. Юноша, не смотря на свою хромоту, стрелой вылетел из покоев, с размаху закрывая за собой дверь и ни разу не оборачиваясь назад. Он быстро покинул башню, ведомый лишь единственным в этот момент желанием: спуститься вниз на псарню и забиться там в свой угол, спрятаться от всех за железными решетками и никогда не выходить от туда наружу.

Болтон же, поморщившись от громкого звука захлопнувшейся двери, некоторое время полежал сверху на Сансе, ожидая, когда туман удовольствия в голове рассеется, и потихоньку приходя в себя, а затем, отстраняясь от жены, спокойно приказал:

— Вставай и одевайся.

Утомленная морально и физически Хранительница Севера больше всего на свете сейчас хотела завернуться в меха и поспать, отдохнуть от пережитых чувств и ощущений, однако муж решил за нее иначе и ей приходилось нехотя согласиться с его волей. Более того, все еще оставалось непонятным, было ли произошедшее игрой и, если да, то кто победил? А если нет и Рамси просто развлекался, то означает ли это, что игра начинается лишь теперь?

Пребывая в полусонном состоянии и с трудом осознавая происходящее, Санса оделась и с полнейшим безразличием, мечтая лишь о сне и выкидывая из головы мысли об игре, пошла за вышедшим из покоев бастардом, что махнул ей головой, указывая следовать за ним.