Экзорт с трудом открыл глаза. Очередная капля воды сорвалась с потолка, целясь прямо в переносицу жеребца. Тугой маленький шарик неумолимо приближался. Экзорт хотел пошевелиться, но все бестолку. Невидимые путы надежно держали его.

– С добрым утром!
– Раздался громкий голос, болезненно отражавшийся в черепе, будто в нем было пусто.
– Я думала ты уже не проснешься.

– Хватит.
– Простонал жеребец.

– Не переживай. Это скоро пройдет. Как и твое оцепенение.
– Ответил голос на немой вопрос.

Экзорт промолчал. Ему было трудно сосредоточиться на происходящем, а тем более задавать вопросы.

Время шло, вернее, ползло чуть медленнее улитки. Капли одна за одной падали на голову жеребца, иногда попадая в глаза. Неожиданно мир Экзорта наполнился чувствами. Взору вернулась четкость, появились другие звуки, кроме гулких ударов и тяжелого сопения незнакомца, вернее, как определил Экзорт, незнакомки. Жеребец ощутил себя лежащим на холодном полу пещеры, обдуваемым легким сквозняком.

– Где я?
– Поинтересовался Жеребец, взглядом пытаясь отыскать кобылку.
– Кто ты и что я тут делаю?

Незнакомка засмеялась.

– Как много вопросов. Но, Ладно. Начну с последнего. Ты разве не узнаешь родную сестру.
– Насмешливо ответила Файн.
– Ах да, ты в пещере и ты тут... ум... не по своей воле. Этого достаточно.

– Файн.

Жеребец попытался перевернуться. Новый приступ головной боли тут же заполонил сознание Экзорта.

– Стой. Тебе пока нельзя двигаться. Заклинание еще действует, но через пару минут ты сможешь даже скакать как раньше и даже сможешь колдовать.

Однако жеребец все же перевернулся и даже оперся на одну ногу, пытаясь встать.

– Что все это значит, Файн?
– Серьезным голосом спросил Экзорт.
– И лучше тебе ответить.

– Лучше тебе ответить, лучше тебе ответить...
– Кобылка нагло заржала и, игриво цокая копытами, оббежала жеребца и, нагнувшись к самому уху, прошептала.
– А ты разве сам не догадываешься? Может, тебе подсказать?

Жеребец от злости сжал зубы. Тело все еще не повиновалось, но резким движением он все же смог оттолкнуть кобылку, что, правда, вызвало очередной приступ головной боли.

– Хватит, Файн!
– Сквозь зубы процедил жеребец.
– Чего ты опять добиваешься? Если ты хочешь вернуться в семью, то просто поговори с родителями, извинись перед отцом. Мы оба сильно виноваты перед ними, но не отворачивайся от них.

Файн громко засмеялась, потешаясь над жеребцом.

– Ты опять вспомнил о том нелепом инциденте?
– Файн снова засмеялась.
– Экзи, милый. Я знаю, что они меня простят за тот глупый камень. Да, он дорогой, да, редкий, но папа с мамой вполне могут позволить себе другой. И, может пора очнуться? Прошло три года!

Жеребец резко встал. Новый приступ боли пронзил сознание Экзорта, но уже не такой сильный. Экзорт лишь поморщился.

– "Глупое ничтожество! Усыпили и парализовали. Что тебе еще надо? Почему ты не боишься меня? Почему ты не защищаешься".
– Закипая от злобы, подумала Файн.

– Тебе все равно стоит извиниться.
– Голос жеребца стал мягче.
– Файн. Навести их. Проведай маму. Она скучает.

– Да плевать мне!
– Выпалила кобылка.
– Почему тебя так волнуют наши родители?! Ты ведь прекрасно помнишь, почему мы съехали!
– В гневе выпалила Файн.
– "Если он продолжит мямлить про семью, то придется его образумить".

Повисла неловкая пауза. Экзорт лихорадочно искал подходящие слова, чтобы образумить Файн, пока та буквально пылала от гнева. Ярость сжигала ее изнутри, готовясь вырваться смертоносным потоком.

– Файн.
– Любящим голосом произнес Экзорт.
– Одумайся! Вернись...

Громкий крик Файн прервал жеребца. С ее рога сорвался магический луч и ударил жеребца чуть выше плеча. Экзорт закричал и осел на пол, стараясь зажать рану.

– Я сказала, мне плевать! Я тебя сюда не для того тащила, чтобы вспоминать о семье!
– Злобным голосом произнесла Файн.
– Но ты как всегда слишком слеп, чтобы это понять!
– Прокричала Файн.

Жеребец тяжело дышал. Внутри него закипала злоба.