В последние годы экономическое значение социального капитала, его взаимосвязь с формированием инновационных институтов, в том числе в сфере государственного управления, роль в благополучии городов стали предметом исследования российских экономистов [16]. Особое значение имеет анализ структуры социального капитала, его «открытых» и «закрытых» разновидностей, форм, механизмов и методов измерения экономического эффекта развития социального капитала. Рост ВВП должен происходить за счёт приращения реальной добавленной стоимости, а не конъюнктурных доходов и выручки от привлечения зарубежных кредитов. Иностранные фирмы, интеллектуальная собственность которых не принадлежит России, захватывая внутренний рынок, способствуют развалу её научно-технического комплекса и социального капитала.

Превращение Азиатско-Тихоокеанского региона в мировой центр экономического развития во многом связано с традициями конфуцианских цивилизаций, ориентированных на совместный труд и духовность, созданием 20–30 агломераций от Сингапура до Японии, где 10–30 млн человек образуют не только демографический и экономический, но и инновационно-культурный центр развития творческих коммуникаций. В Китае национальная идентификация, преобразование социальных институтов, развитие интеллектуальной элиты перевесили негативные последствия экологической деградации. Политическая экономия разрушения (political economy of destruction) именно с провалами в социальной политике связывает рост терроризма, неконтролируемой миграции [17], местных войн и провалов демократии [18], новые формы классовой борьбы и социальной дискриминации [19], которые описаны в работах S. Resnick, R. Wolf и других «неортодоксальных марксистов».

А. Смит – профессор нравственной философии и К. Маркс считали политику государства, партии, общественных групп, базовые ценности общества важным предметом экономической науки. В конце ХХ века политэкономия, в том числе в России, была заменена на экономикс, предложившую вечные и единые для всех стран модели рыночного равновесия. Вместо социальной и промышленной изучалась только денежно-кредитная политика. Однако в современной экономике хозяйственные субъекты не действуют на основе своих рациональных ожиданий в условиях свободной конкуренции, не получают всю необходимую для этого информацию. Глобальный кризис ознаменовал закат рентно-долгового капитализма и чисто рыночной парадигмы, при которой государство обслуживает, прежде всего, глобальный финансовый бизнес.

На Первом политико-экономическом конгрессе стран СНГ и Балтии (2012 г.) отмечалось, что новая политэкономия призвана исследовать проблемы неравенства и бедности, которые не нашли решения в рамках либерально-монетарной теории, ориентируясь на социальные, экологические и гуманитарные приоритеты экономического развития, философские, социологические и политические методы исследования. Новая политэкономия отражает переход человечества в новое состояние, когда важнейшее место в интегрированной социально-эколого-экономической науке занимает социальная политика, поведение госорганов, социальных групп и избирателей в различных национальных культурах, социокультурный ресурс модернизации [20].

Новая политэкономия имеет три главных отличия. Во-первых, с помощью социологии, социальной психологии и правоведения она изучает реальное поведение общественных субъектов, а не только абстрактные общие законы рынка. Во-вторых, анализируются макрорегиональные, а не только общемировые социальные институты, определяющие это поведение. В-третьих, индустриальная рыночная экономика рассматривается как этап развития общества, а не вечная категория. Человеческий капитал становится ключевым фактором развития экономики [21]. Люди хотят не жить для того, чтобы работать, а эффективно работать для того, чтобы хорошо жить.

Более 1600 монографий за последние годы посвящены проблемам формирования работников экономики знаний (Knowledge workers), способных не только к исполнительской, но, прежде всего, к творческой деятельности по созданию, поиску, систематизации и использованию новых знаний, в том числе в удалении от офиса (outsourcing work) [22]. Они предъявляют новые требования к содержанию и условиям труда. Система стимулирования призвана учитывать различные типы творческих способностей, особую роль успешных коллективов (winning team) и наставничества, новые типы конфликтов и способы их разрешения.

Поколение 1978–1990 гг. рождения, самое образованное в истории, должно стать и самым производительным [23]. Это требует создания новых стандартов профессиональной подготовки с учётом творческого компонента (thinking skills) [24], организации непрерывного образования на базе новых моделей оценки знаний [25]. В журнале «Academy of management» и других периодических изданиях публикуются статьи о методах развития человеческого капитала как совокупности нравственных ценностей, знаний и навыков (acquiring and developing human capital), многоуровневых моделях соответствующих ресурсов (multilevel model: emergence of the human capital resource), методах оценки инвестиций в этот капитал на макро-, мезо- и микроэкономическом уровне (evaluation methods of investment in human capital).

В России исследуется новая модель человека в экономической науке [26], возрастание роли социальной психологии в управлении капиталом [27] и осуществлении властных полномочий [28]. Доказано, что «природного проклятия», т. е. негативного влияния богатства природных ресурсов на накопление человеческого капитала не существует [29]. Это подтверждает опыт Норвегии, Австралии, Канады, Чили.

Инновационная экономика – принципиально новая фаза развития общества. Вещественные факторы производства выступают как внешняя сила по отношению к человеку и потому отчуждаются от него с помощью рыночных механизмов. Невещественный капитал – общественные производительные силы, знания, передающие их глобальные информационные сети, деловой, инвестиционный и инновационный климат, определяемый культурой данного общества и определяющий готовность и умение превращать знания в инновации, не отчуждаются от гражданина и социума как его носителей и потому не подвластны чисто рыночному механизму.