— Внутренних планов нет… — скривился Младший.

— Ничего удивительного, те остолопы, что отправились внутрь, наверняка не вернулись. Но мы-то не будем так глупы. Хватай папку и пора уносить ноги.

Счастье, что Младший был тощ как дворовой кот; под его курткой нашлось бы место еще для трех таких папок. Но на выходе с лестнице их остановили.

— Извиняюсь, уважаемые, куда направляетесь? — сержант был, наверное, из заступающей смены и тщился проявить рвение. — Это закрытая территория, гражданским появляться запрещено.

— Прошу прощения, господин офицер, — изобразил поклон Старший… нет, торговец Сантино Ферейра. — Нас направил по этому пути лейтенант Хаген, но мы, похоже, заплутали. Не соблаговолите ли…

— Обязательно, — сквозь зубы сказал стражник и крепко подхватил их под руки. — Выход в другой стороне. А Хаген и вправду сегодня какой-то сам не свой…

— Ровно то же самое я и хотел сказать своему, с позволения сказать, охраннику, да только этот олух мало что понимает по-нашему, дубина, — радостно сообщил Гаррет, пока их быстро и без проволочек вели через внутренний двор к застывшим на входе охранникам. — Осмелюсь заметить, я как раз подумал — а не употребил ли господин офицер вчера лишнего?

— Не вправе обсуждать, любезный, — отрезал сержант. — Вот ваши вещи, если не ошибаюсь. Охранники проследят, чтобы вы благополучно покинули территорию. Желаю здравствовать, судари.

— Это… невероятно, — вполголоса сказал Младший, когда массивные, лязгающие холодным железом ворота управления Шоулсгейт остались позади. — Мы все-таки добились своего! Заполучили документы о Хранителях прямо из-под носа у стражи!

— Это ты верно подметил, — пробормотал Старший. Грудь его тяжело вздымалась, лицевые мышцы дрожали, на висках набрякли голубые вены. — Но только все… прошло не совсем гладко. Чертово противоядие сработало не до конца.

Он захрипел, тяжело привалился к стене котельной и медленно сполз на землю. Младший оторопело и беспомощно топтался рядом.

***

Часть 7

— Пьянь подзаборная, — осуждающе сказала толстая тетка, по пояс закутанная в теплый платок. — День на дворе, а этот уже набрался.

— Во-во, — согласился худой парень, смахивающий на охранника или телохранителя. Он говорил, кажется, с легким акцентом. — Головой вообще не думает. Зато по крайней мере при деньгах, и понимает, что сам домой не доберется. Ну, а мне-то что, мне серебро всяко не лишнее. До Южного квартала как срезать, не подскажете?

Оказавшись в экстремальной ситуации, мозг, как и прежде, заработал быстро и четко. Прислоненная к стенке тачка с мешками и ящиками пришлась очень кстати. Младший выкинул из нее груз и погрузил бессознательного вора, после чего с самым независимым видом покатил тачку по улицам. Особого внимания он не привлек.

Глупцы думают, что необычное зрелище всегда остается в памяти. Воры-любители стараются не попадаться никому на глаза, они крадутся по темным пустынным улочкам и пересекают освещенные аллеи гигантскими бесшумными прыжками, только все это без толку. Люди опытные и пожившие поступают иначе: они надевают простую рабочую одежду, берут в руки инструмент и нагло топают сквозь толпу, осыпая прохожих руганью и щерясь сальным шуточкам.

Грубость и нахальство запоминают гораздо хуже скрытности и искусных пируэтов на крышах. Младший понял и уяснил это не сразу, совсем не сразу. Но все-таки уяснил.

Сейчас это пришлось очень кстати.

— Через Большую Бочкарскую, пожалуй, — пожала плечами тетка в платке. И потом через Рвотный переулок и Лебединый проезд, вот тебе и Южный квартал. Только там сейчас торговцы обосновались по дороге, народу полно будет, с тележкой-то тебе того, неудобно…

— Народ — не стена, подвинем, — уверенно сказал Младший, ухватился за тележку и покатил вперед.

Со стороны это, должно быть, выглядело забавно. Поэты и сказочники веками воспевают плащи-невидимки, городская стража на каждом углу вещает о бдительности, на почерневших от времени и сажи городских стенах висят объявления «Разыскивается!» со скверно пропечатанным, но все же узнаваемым лицом мастера-вора — а в это время он, в беспомощном и бессознательном виде, проплывает мимо сотен нелюбопытных глаз, и никто даже ухом не ведет. Воистину, невидимки давно ходят среди нас.

Его никто не остановил, никто не поинтересовался — а по какому, собственно, праву один человек везет в тележке другого, еще и насвистывая при этом. Везет — значит, имеет право и интерес, так, должно быть думали вокруг. Вот если бы он скрывался и бросал по сторонам вороватые взгляды, тогда все сложилось бы иначе. А так…

Кроме того, чем ближе становился Южный квартал, тем менее окружающие были склонны интересоваться содержимым тачки. Здесь нередко собирался специфический контингент, который принципиально не желал иметь никаких дел со стражей.