– Так… – Катаев встал со стула.

– О, извините, если я вас задела, я нечаянно! Может, у вас не девушка? Парень?.. Ничего особенного, это ваше личное дело, я не осуждаю!

– Выйдите вон! – заорал Павел Борисович.

– А представьте, как клево, когда два в одном! Два средства в одном флаконе, представляете? Покупаете утюг, а чайник получаете бесплатно! Заводите себе парня, а получаете одновременно и парня, и девушку! Как с Мандельштейном…

Катаев с трудом подавил приступ гнева и присел. «Здесь, похоже, что-то интересное», – подумал он.

– А что такого необычного с Семеном Абрамовичем?

– Он вполне мог быть и Симой Абрамовной. Если бы захотел.

– В каком смысле?

– А вы не знали, да? Скажите еще, что вы не знали, извращенец!

– Вы опять оскорбляете следователя при исполнении… – Катаев сделал замечание устало, без злости.

– Ах, извините, вырвалось!

– Так что я должен был знать?

– Хорошо. Мандельштейн был гермафродитом.

– Это как? – Катаев совсем растерялся.

– А так. Помните детский стишок? Гермафродит – сам чпок-чпок и сам родит. У него было два половых органа. И член, и влагалище. И оба действующие. Уж поверьте мне!

– А…

– Да, второй я тоже проверяла. Босс накупил себе игрушек, таких специальных игрушек. Он просил их ему, о нет, ей – тогда это была она – она просила ей их туда засовывать. И все по-настоящему. Стенки сокращались, выделялась влага, я видела, чувствовала. И мне это нравилось, да, нравилось даже больше, чем когда он – когда он был он – засовывал свою игрушку в меня.

Катаев не поехал после работы сразу домой. Он решил заглянуть в библиотеку. В какую-нибудь серьезную, вроде Маяковки. Центральная городская библиотека имени Маяковского находится на Фонтанке, недалеко от Аничкова моста, в красном особняке бывшего подворья Троице-Сергиевой лавры. Красивый дом, выстроенный в эклектическом стиле. Павел Борисович бывал там пару раз, еще студентом. Так редко не потому, что он плохо или неусердно учился. Наоборот, всегда считался одним из лучших студентов на курсе! Просто у юридического факультета своя большая библиотека, и там можно найти почти все необходимые книги. Не было необходимости ездить даже в центральную библиотеку университета, библиотеку имени Ломоносова в главном корпусе, барочном здании Двенадцати коллегий.

В Маяковку пришлось съездить всего пару раз. Понадобилась книга для реферата по непрофильной дисциплине. Что-то вроде концепций современного естествознания или истории политических учений. В общем, чушь. Преподаватель был очкастый ботан с другого факультета. Ходил на занятия в растянутом свитере. И задал написать реферат об эволюции представлений о Люцифере с раннего средневековья до наших дней. Двадцать – двадцать пять страниц о Люцифере – и зачет автоматом. Или посещение всех лекций. Будущий юрист Павка предпочел штудировать теорию государства и права, чем ходить на общеобразовательные предметы. А потом в пожарном порядке делал реферат. В библиотеке юрфака ничего толкового про Люцифера не нашлось. Тогда Павел и отправился в Маяковку. Он помнил, как было неудобно пользоваться допотопными карточными каталогами после компьютеризованной библиотечной системы юрфака.

Книгу он тогда отыскал, реферат написал и зачет получил, но не запомнил ничего из прочитанного. Даже и не пробовал запоминать. Студенты умеют пользоваться оперативной памятью: сдал и забыл.

В центральной городской библиотеке наверняка были книги и по тому вопросу, который интересовал Катаева сейчас. Но добираться до Невского проспекта лень… И Катаев зашел в районную библиотеку, которая ему по пути.

В библиотеке было светло и скучно. Перезрелая девица-библиотекарь сидела за своим начальственным столом и изучала прошлогодний, сильно истрепанный глянцевый журнал. Посетителей практически не видно. Один сухонький старикашка в углу ворочал подшивки газет и делал карандашом выписки в ученическую тетрадь. Пара девчонок, студенток, скорее всего, не института, а какого-нибудь колледжа, как теперь называют техникумы, с выражением безграничного равнодушия листали одну толстую книгу, похожую на энциклопедию. Наверняка препод в растянутом свитере дал им задание сделать доклад о способах мумификации египетских фараонов во времена правления III—VI династий, известные еще как период Старого царства (2778—2263 B.C.).

Катаев не был записан в эту библиотеку. Но помнил, что в читальном зале можно работать и не имея читательского билета. Вот и в Маяковку он тогда не стал записываться. Надо только иметь с собой документ. Катаев положил служебное удостоверение на стол перед библиотекарем. Та подняла на Павла Борисовича удивленные глаза, подведенные густым синим, как в восьмидесятые, когда эта девушка была юной и, возможно, привлекательной.

– Чем могу?..

Катаев отметил некоторую неестественную выспренность фразы. Как в плохом кино или в книге. Впрочем, она библиотекарь. Наверное, всегда говорит немного по-книжному. Надо постараться удержаться на ее волне.

– Будьте любезны, посмотрите, пожалуйста, что-нибудь про гермафродитов.

– Чо?

– Герма… гермафродиты. Что-нибудь не слишком научное. То есть научное, но в популярном изложении.

– Ага, с картинками?

– Что?

– Я говорю, вам с картинками? С фотографиями этих самых германофродитов? Дас ист фантастиш! А про педерастов вам не надо? Про лесбиянок?

– Вы с ума сошли?!

– Это я сошла с ума?! Нет, это вы перепутали дверь. У вас, наверное, со зрением плохо. Здесь библиотека, понимаете? Биб-ли-о-те-ка! А не секс-шоп.