– Да нет никакого тайника, слушай его больше!

– А вот и есть! Я один раз сама кое-что видела, а тебе не скажу! Целуйся со своей Надькой!

Жанна поднялась с дивана, вышла, с вызовом хлопнув соседской дверью, прошла по коридору и, остановившись у комнаты деда, прижалась ухом к филенчатой двери. В комнате стояла тишина. Немного послушав, девочка потянула на себя створку и заглянула внутрь. Дед сидел в кресле, перед ним в рядок стояли три непочатых пузырька с настойкой боярышника.

– Дед, можно войти? – спросила Жанна.

Старик не шевельнулся. Жанна приблизилась к нему и тронула за коричневую руку в выпирающих корнях фиолетовых вен. Рука безжизненно скользнула с подлокотника. Девочка испуганно отшатнулась – Аркадий Борисович был мертв.

– Ладка! – не своим голосом закричала Жанна. – Ладка, иди скорее сюда! Дед умер!

На ее крик прибежала Лада, а в следующий момент заглянула и вернувшаяся с рынка Глафира Семеновна.

– Ну, надо же, горе какое! – всплеснула руками старуха. – Во дворе бабы болтали, в этом году квартиры всем очередникам дадут. Очень не вовремя дурак мой умер, – сокрушенно качала она головой, прохаживаясь между горкой с йенским фарфором и пятистворчатым резным шкафом с изображением сцен псовой охоты на оленя. – Хоть бы квадратные метры на него получили, а теперь чего? В комнате этой проклятущей так и не пожила, только нянчилась с блаженным дурачком всю жизнь. Жанка, какого черта стоишь как пришитая? – прикрикнула она на внучку.

– А чего делать-то надо? – встрепенулась девочка.

– Звони в милицию, участковому.

– Ну, позвоню я. И чего скажу?

– Говори, что отмучились мы. Преставился Аркадий Борисович Вольский.

– Помер, чтобы переродиться в кота, – хихикнула девочка, но увесистый подзатыльник заставил ее прикусить язык.

Закавказский военный округ.

Зона антитеррористической операции, 2007 г.

Дорога темнела извилистой лентой, лишь изредка освещаемая тусклым серпом луны. Стараясь ступать неслышно, он шел по обочине, и под тяжелыми подошвами берцев предательски громко хрустели куски бетона, обломки кирпича и осколки разорвавшихся снарядов. В кармане защитной куртки завибрировала рация – отправляясь в ларек за водкой, звуковой сигнал он благоразумно отключил. Вытянув прибор непослушными пальцами, чуть слышно ответил:

– Термит на связи. Прием.

– Ты че, блин, Термит, долго там валандаться будешь?

– Скоро приду, товарищ командир.

– Давай быстрее! А то сейчас Марчик вернется, и будет нам кирдык.

Все в части знали, что полковник Марчиков почти каждый вечер навещает директоршу клуба, и пользовались его отлучками для того, чтобы по-быстрому сгонять за водкой, отрядив в самоволку младшего по званию. В данном случае Термита. К своему позывному парень привык и не только не обижался, но даже гордился им. Получил он его после того, как виртуозно вскрыл коробку с консервными банками и выел тушенку, фактически не повредив упаковку. Глядя на ювелирную работу вновь прибывшего контрактника, прапорщик хмуро протянул:

– Вот так, блин, и термиты сжирают дома. Вроде стоит деревянный исполин, целехонький, а дунет на него ветром – дом и развалится. Потому что это не дом уже, а видимость одна. Так же, как эта коробка с тушенкой. Будешь зваться, тварь прожорливая, Термит. И попробуй только сменить позывной.

Термит так Термит. Следуя привычке во всем доходить до сути, он внимательно изучил в интернете все имеющиеся материалы о термитах и термитниках, и пришел к выводу, что насекомое это достойно уважения. Вне всякого сомнения, за этим тараканообразным с неполным превращением стоит будущее. Ибо общественная организация их так стройна и упорядоченна, что даст фору любому человеческому обществу. Себя он видел Термитом-солдатом, защищающим колонию от внешней агрессии.

И шел он по дороге не просто так, а смотрел по сторонам. Как только заметит свет в каком-нибудь окне, тут же подкрадется к дому, перемахнет через калитку, проберется внутрь и всех – стариков, детей, баб тупых, безмозглых, – передушит специальной веревкой, скрученной особенной десантной петлей. Когда-то давно Термит мечтал попасть в десантные войска, для чего и выучился еще в школе вязать специальные узлы, но взяли только в пехоту, зато теперь он служит по контракту и служит хорошо. Мышь мимо не прошмыгнет, не то что враг.

Он ликвидирует их тихо, четко, без шума и паники, одного за другим, так, чтобы и пикнуть не успели. Потому что от них и есть самое настоящее зло. Все добрые люди уже спят, а эти привечают бандитов, кормят, поят, ибо ушедшие в горы подонки – их родственники, и по-другому эти якобы мирные граждане поступить не могут. Поэтому стариков, детей и глупых баб лучше устранить, чтобы некому было принимать спустившихся с гор абреков.

Термит отошел от очередного дома, где только что ликвидировал очередной возможный притон бандформирования, и, убирая веревку в карман, почувствовал, как снова вибрирует рация.

– Термит на связи. Прием.

– Да блин, Термит! Где тебя, дебила, носит? Тебя только за смертью посылать!

За смертью. Это верно. Со смертью Термит на короткой ноге. Он ходит с ней рука об руку. Его сердце не учащает удары, когда Термит сеет вокруг себя смерть. Ведь он солдат, солдат-термит, и должен устранять врагов колонии. Что он и делает. Он просто выполняет свой долг.

– Где водка, гад? Марчик вот-вот приедет!