Стоящий рядом арбалетчик надел на голову железную каску.

– Шел бы ты вниз, - сказал он мне, потом свесился через перила и прокричал, - приготовьтесь!

Стражники успели свалить несколько елок и перенести их к переправе. Сейчас они в спешке обрезали сучья и затаскивали стволы друг на друга, чтобы перегородить проход. Заграждение не давало надежной защиты от копий и стрел, зато могло надолго задержать вражеских всадников. Перепрыгнуть его на полном скаку было не просто. Обрезанные и заостренные ветки представляли серьезную опасность для тех, кто захочет рискнуть.

– Спрячьтесь, пусть думают, что мост никто не охраняет, - сказал командир.

Мы бросились врассыпную. В одно мгновение берег опустел. Солдаты укрылись в тени башен, несколько человек спрятались за опорами моста, а три дворянина распластались за завалом. Я думал, что подобно Химону они сейчас разложат маленькие заколдованные ящички полные таинственных приспособлений и зелий, но воины даже магические жезлы не стали брать в руки. Прижавшись к мокрым стволам, они спокойно ждали, что будет дальше. Я присел за большой бочкой, в которую с крыши стекала дождевая вода.

Неожиданно сверху раздался тихий свист. Из боковой улицы выскочил всадник. Он остановился на площади не решаясь выехать на мост. Лошадь под ним беспокойно переступала короткими ногами. Кочевник не спешил. Привстав в стременах, он долго всматривался в полоску леса за нашими спинами, потом поднял длинное копье с прикрученным к древку значком племени и несколько раз махнул им из стороны в сторону. Через мгновение к нему присоединились еще несколько всадников. Я бросил взгляд на дворян, замерших в ожидании атаки. Ближайший ко мне воин потянул из-за пояса магический жезл, чиркнул кресалом и зажег фитиль. Совсем некстати я вспомнил, что сегодня еще не завтракал. Живот заурчал с такой силой, что, казалось, даже степняки на том берегу должны были его услышать. Меня затрясло. В ужасе я прижался к бочке и принялся неистово молиться.

Видимо всадники выскочили на мост, потому что я услышал, как застучали копыта по деревянному настилу. Из башен ударили арбалеты. Я не видел стрелков, но все понял по характерным хлопкам. Это только кажется, что лук и самострел стреляют беззвучно. На самом деле хлопок тетивы слышен издалека, тем более, когда твои нервы напряжены до предела. Я наконец осмелился выглянуть из-за бочки и сразу об этом пожалел. Всадники были уже у самого завала. Видимо они решили с разгона перескочить неказистое на вид укрепление. Я видел, как под одним из степняков рухнула убитая стрелой лошадь, воин вылетел из седла и ударился о бревно перегородившее дорогу. Изувеченное тело несколько раз дернулось пронзенное острыми словно копья сучьями. Дворяне, засевшие в засаде, выскочили на мост, загрохотали заколдованные жезлы. К моему удивлению не все решили воспользоваться магией. Пожилой воин выпрыгнул из-за завала и ловким, едва заметным движением выбил ближайшего всадника из седла. Не давая ему опомнится, он быстро добил раненного и напал на следующего, ловко увернувшись от лошадиных копыт. Я понимал, что должен был ему помочь, но побоялся выходить на мост. Лошади и люди метались в узком пространстве и казалось, что они сметут любого, кто окажется рядом. Не зная, что делать я встал в полный рост да так и застыл, сжимая саблю в руке. Бой закончился очень быстро. Последний оставшийся в живых всадник попытался спастись бегством, но его застрелили из арбалета. Стрелки, охранявшие мост, хорошо знали свое дело. Похоже эти солдаты стрел впустую не тратили не то, что мы с Холином.

С нашей стороны в драке пострадали двое - пожилой дворянин, который бросился в самое пекло и стражник, приставший к отряду по дороге. Старого воина отнесли подальше от завала и уложили на заботливо расстеленный плащ. Он был очень плох, копье насквозь пронзило грудь, поэтому перевязывать его не стали. Один из молодых дворян остался с ним, видимо прощался. Стражнику разбили голову саблей.

Ко мне подошел командир.

– Ты не сражался, - сказал он, - я видел.

Я не нашелся, что сказать и только низко поклонился.

– Поучи его, - бросил дворянин одному из своих людей.

В следующее мгновение я получил увесистую затрещину и полетел на землю. От боли помутилось в глазах.

Командир склонился надо мной.

– Все сражаются, никто не прячется. В следующий раз он отрежет тебе палец.

Когда они ушли я еще какое-то время посидел на земле приходя в себя.

– Вставай, парень, - сказал угрюмый мужик, с которым я уже успел познакомиться, - с этими господами шутки плохи, делай, что говорят.

Не знаю, почему всадники напали на нас. Казалось все внимание степняков должно было быть приковано к городу. Перед ними лежал беззащитный Паус с открытыми складами, погребами, оружейными. Захватчикам оставалось только погрузить добро на телеги и вывезти в степь. Наверно именно этим они сейчас и занимались, потому что больше всадников на окраинах мы не видели, зато к переправе опять потянулись горожане. На наши вопросы они отвечали односложно, испуганно прятали глаза и старались как можно быстрее миновать мост и выбраться на дорогу, ведущую вглубь страны. К полудню над купеческим кварталом взмыли в небо черные дымы, запахло гарью.

Почти все, кто присоединился к отряду долгое время прожили в Паусе и теперь не могли спокойно наблюдать за его гибелью. У многих там остались друзья и знакомые. Даже мне прожившему всю жизнь вне городских стен хотелось броситься на помощь несчастным оставленным властями на произвол судьбы. Вынужденное бездействие и полная неопределенность сводили с ума. Постепенно люди стали покидать свои боевые посты и собираться небольшими группами. Скоро на башнях остались только арбалетчики. Дворяне расположились недалеко от моста и заспорили, обсуждая возможные действия кочевников. Простые стражники и слуги старались держаться от них подальше, когда господа ссорятся беднякам рядом делать нечего. Большинство воинов были уверены в том, что степняки ограбят город и уйдут. Они доказывали остальным, что варварам незачем идти дальше. Путь в столицу тернист и долог, а королевская гвардия сильна и многочисленна. Паус богатый город и захватчики найдут в нем все, что пожелают от серебра и дорогих товаров до рабов и наложниц.