Пересмешнику было все равно, что стон, сорвавшийся с губ пташки, когда он резким толчком вошел в нее, услышат обитатели замка. Сейчас, как и раньше, когда холодная северная Леди таяла в его руках, подаваясь вперед, не сдерживая своего желания, отзываясь стоном на каждый его толчок, все остальное переставало для него существовать, становясь мелким и незначительным. Не доверявший никому, кроме самого себя, только наедине с супругой, Петир чувствовал насколько они были связаны тонкими и в то же время такими прочными нитями, опутавшими их, соединившими в единое целое. Но даже это теряло свой изначальный смысл, когда с ее губ, в момент развязки, хриплым полустоном-полукриком срывалось его имя, а тонкие пальцы с силой сжимали плечи, увлекая за собой.

Потом, битых полчаса, Лорд Харренхолла пытался сосредоточиться на том, что требовало срочного внимания, ловя себя на мысли, что исподволь наблюдает за Сансой, расслабленно вытянувшейся в бадье, практически доверху заполненной горячей водой. Даже теперь мужчина не мог припомнить тот момент, когда она напрочь вытеснила из его сердца образ своей матери, ставший размытым и чужим, мягко и ненавязчиво вплетая свои шаги и желания в его планы. Еще в Гавани, предлагая ей свою помощь, он убеждал себя, что помогает дочери Кейтилин. Даже в Гнезде, когда впервые поцеловал ее, образ старшей из сестер Талли стоял рядом.

– И что же теперь? Вы считаете разумным казнить маленькую пигалицу? – негромкий вопрос супруги прозвучал для Пересмешника неожиданно. Ответ на него был ясен для мужчины настолько, что он и мысли не допускал о том, что могут быть другие варианты, кроме столь очевидного. Поэтому Бейлиш, не сводя взгляда с волчицы, пристально наблюдавшей за ним через тонкое стекло бокала, который крутила в руках, лишь приподнял бровь, словно желая удостовериться в том, что сам категорически отвергал.

– О Боги, видимо люди, говорящие о хитрости Мизинца, слишком преувеличивают, – звучавшая в голосе рыжеволосой насмешка, била наотмашь, заставляя мужчину невольно подобраться.

Порой скорость, с которой менялось настроение Сансы, пугала Пересмешника. Именно в такие моменты он вновь чувствовал себя пятнадцатилетним глупым мальчишкой, все еще верящим в то, что его любовь способна если не на все, то на многое.

Медленно поднимаясь из-за стола, он плавно подошел к купели и, разводя руками, вкрадчиво произнес:

– Ее судьба была предрешена, когда она приехала сюда.

– Лианна - кузина Джороха Мормонта, а он является любовником Таргариен, – раздражение столь явственно проступило на лице Старк, что Петир лишь сильней сцепил ладони, стараясь удержать остатки самообладания. – Как бы мне ни хотелось отплатить ей за унижения, думаете разумно убить ее?

– А что ты предлагаешь, Санса? Отпустить девчонку? – напряжение и усталость последних дней все же взяли вверх, срывая с лица мужчины привычную маску, верой и правдой служившую ему в подобных ситуациях. Опускаясь на один из краев бадьи, он уже не пытался скрыть своих эмоций, давая горечи и раздражению наполнить свой голос. – Вся Долина считает ее виновницей смерти маленького Лорда.

– Поразительно, что они не считают виновником вас, – неприкрытая ничем язвительность, с примешавшимися нотками ненависти, звучавшая в голосе Сансы, била наверняка.

Поднимая на волчицу, впервые рискнувшую показать «оскал», потемневший взгляд, Пересмешник едва заметно усмехнулся. Все возвращалось на круги своя – его пташка, ради которой он рисковал всем, вывозя сначала из Гавани, вырывая из лап ублюдка Джоффри, чуть поздней столкнув в Лунную Дверь обезумевшую от ревности Лизу, все больше становилась похожей на свою мать. Замолкнувший было голос вдовы Аррен, вновь напомнил о себе: «Она никогда не полюбит тебя».

– А вам бы этого хотелось, любовь моя? – вкрадчиво поинтересовался мужчина, стараясь, чтобы горечь и боль, смешавшиеся со злостью, вновь поднявшейся из глубин его естества, не выплеснулись наружу, сметая все на своем пути.

Прекрасно понимая, что, если даст волю бурлящему внутри, то дороги назад уже не будет, Бейлиш из последних сил сдерживал рвущиеся с губ слова.

– Мне бы хотелось, чтобы вы стали Лордом Долины, – ответ не заставил себя долго ждать, вызывая у Лорда Харренхолла лишь усмешку.

Пташка начинала играть, запоминая малейшие детали, обращая внимание на то, что ускользало от взглядов других, и умело этим пользовалась, нанося один за другим выверенные удары, которые достигали своей цели. Вот только догадывалась ли она, что порой каждый из них, каждое слово проходились по старым ранам, которые он считал уже давно зажившими, раскрывая старые рубцы и заставляя их кровоточить. И все, что ему оставалось - отчаянно пытаться справиться с ожившими вновь воспоминаниями, которые уже давно были похоронены под толстой броней цинизма и напускной бравадой.

– Это будет не так легко, – за игравшей на губах Бейлиша усмешкой невозможно было рассмотреть ничего, кроме того, что он позволял увидеть.

Все еще надеясь рассмотреть в обращенных на него пронзительно-синих глазах Старк хоть что-нибудь, кроме застывшего ледяного спокойствия, Петир молчал, ожидая ответного выпада, который последовал незамедлительно.

– Бросьте, – поморщившись, она скопировала его улыбку и, не отводя взгляда, сделала еще глоток вина. – Сколько лет вы планировали это?