– Большие у вас потери?
– спросил Кесс, чтобы отделаться от своих навязчивых мыслей на античные темы.

– Ерунда, - Зу прикоснулся к окровавленным золотым костям на своем берете и его лицо перекосила гримаса боли и отвращения.
– Пара расплющенных прикладами носов, пяток сломанных ребер, три-четыре проникающих ножевых ранения и моя голова, вот и все наши сегодняшние потери. Для заградителей это привычная ситуация. Нам еще повезло потому, что грязные скоты специально целили по живой плоти, а не по нашим протезам.

– Это они умеют, - кивнул головой Кесс.
– В этом они разбираются отлично. Всегда знают, куда лучше целить.

– Ничего. Когда я подам рапорт, наша контрразведка ими займется. Устроить вооруженный бунт прямо на передовой линии, да еще угрожать смертью отряду заградителей при исполнении. Это им просто так не обойдется. Всех, конечно, не повесят, но многие из них скоро задрыгают ногами под перекладинами. И первым будет этот ваш Золотой Шум. Мерзавец скоро узрит небо в алмазах. А заодно узнает - есть ли там хоть какой-нибудь парадиз, или жрецы просто продувают нам всем мозги своими маммонами и афродитами.

– Я бы не советовал вам подавать такие рапорта, лейтенант, - осторожно заметил Кесс.

– Это еще почему?
– удивился Зу.
– Эти мерзавцы точно заслуживают всех моих рапортов.

– Подумайте сами - вооруженный бунт на передовой линии, это серьезное пятно на всей местной группировке. Пострадают не только непосредственные участники, но и вся командная цепочка - от ротных до полковых командиров, а возможно, что и кто-нибудь из штаба дивизии. Их, конечно, не вздернут, но точно понизят в званиях, лишат наград и почетных званий, урежут им вафельное довольствие. Да и вас по головке не погладят, уж это точно, обязательно придерутся к чему-нибудь, или выкопают какое-нибудь старое прегрешение из личного дела, а затем раздуют его в невероятную историю. Просто из чувства мести. Вы же знаете, как у нас не любят тех, кто выносит мусор? Еще чего доброго разжалуют в рядовые заградители или отправят прямо на фронт.

– Складно излагаете, - озадаченно сказал лейтенант Зу.
– Но не могу же я оставить все это просто так. Сделать вид, что ничего не было?

– Вам и не нужно делать вид. Вам просто нужно подать правильный рапорт. Упустить некоторые нюансы, добавить новых, оттенить некоторые моменты, раскрасьте или заретушируйте некоторые детали. Поверьте, в подобных делах очень многое зависит от глупейших и на первый взгляд незначительных деталей и еще от восприятия конкретного человека. А это восприятие разниться от человека к человеку довольно сильно. То от чего один человек мгновенно впадает в истерику, другой просто не замечает. Именно поэтому любое дело можно представить и так, и эдак. И потом - они же не думали, что в войсках отнесутся к этой омерзительной директиве квадратных спокойно? Операция "Диана", надо же. Здесь, надо полагать, некоторые волнения даже уместны. Весьма уместны, я бы сказал. Хотя бы просто для очистки совести и видимости сохранения чести.

– Все это так, - Зу покивал окровавленной головой.
– Но я всего лишь простой солдат и начисто лишен таланта писать сложные рапорта. В своих рапортах я могу описывать только то, что видел собственными глазами.

– А вам и не нужно обладать такими талантами, - уверенно заявил Кесс.
– Вам нужно сделать вот что - как можно скорее явитесь к капитану Оу и расскажите ему о случившемся своими словами. Просто доложите ему обо всем, что сегодня видели ваши глаза. А потом попросите у него совета. Уж поверьте - Оу поможет вам написать такой рапорт, что все останутся довольно. Буквально все - сверху донизу. И вам очень скоро придется вертеть дырочки для новых черепов на петлицах, и никто тогда не увидит небо в алмазах и не узнает - существует ли парадиз на самом деле. Ведь без этого знания только интереснее жить, согласитесь. Максимум пятьдесят шомполов по натуральным частям тела, вот и все, что они увидят. Предоставьте это капитану Оу, одним словом.

– Но ведь правда все равно всплывет рано или поздно. И я думаю, что всплывет она рано. Уже сегодня к концу дня, я думаю.

– Конечно, всплывет, - согласился Кесс.
– Но подумайте вот о чем - своими правильными рапортами, кроме всего прочего вы спасете нашу армию от позора, а личные дела высокого начальства - от мокрых и темных пятен на репутации. Уж это-то они точно оценят. Этого вам уж точно никогда не забудут, поверьте. Я думаю, что все дело кончится для вас капитаном. А может быть и майором, кто знает?

– Пожалуй, я так и поступлю, - решительно заявил лейтенант Зу.
– Спасибо за дельный совет, сержант.

– Не за что, - сказал Кесс, а сам подумал: "тебе бы следовало благодарить не меня, а Сенеку или Плиния Младшего".

– У меня есть один вопрос, - вдруг оживился Зу.

– Да?

– Почему вы не последовали примеру этих Кредо и Антонго, кажется? Ведь они поступили как настоящие фронтовики, и просто как совестливые, мужественные, бравые люди. Почему же вы не пустили себе пулю в лоб сразу после получения этого омерзительного приказа? По-моему, вы вполне способны совершить такое действие.

– И к чему бы это привело? Представьте себе, что на моем месте оказался бы простой фронтовой вояка, который знает всего несколько простых команд и еще может грязно ругаться последними фронтовыми словами. Что было бы тогда? Думаю, что вы не сидели бы сейчас здесь, а лежали на той поляне с простреленной или оторванной взрывом головой, или бы уже стали частью месива из плоти, глины и золота. Четвертого батальона уже не было бы в списках нашей армии, а пятна на знаменах и мундирах было бы уже не скрыть и не отстирать. Я это понял еще во время разговора с Оу и решил приберечь свою последнюю золотую пулю для другого случая. Вот вам и объяснение, почему я до сих пор не составил компанию Антонго и Креду. Этим, без сомнения, храбрым и совестливым фронтовикам.