Мне было очень интересно посмотреть в глаза Леди Гледис, когда она узнает, от кого понесла её дочь. И не надо говорить мне о порядочности и всем таком. Я, в отличии от них всех никогда не напускал на себя морок принца крови, уж кем родился, сами понимаете...Я просто умел выжидать и помнить.

Все же Госпожа была чем-то вроде Луны на небе, а я подчас чувствовал себя просто светлячком. Да, прошло время, и я стал тем, кем стал. Но даже будь у меня возможность оказаться сейчас в прошлом, я бы там оказался не собой нынешним, а тем мальчишкой, кем и был тогда. А тот я поступил бы точно так же. Пусть опыт и приходит с годами, но никому не дано изменить прошлое.

А что касается моих похождений. Повзрослев, я с готовностью наложил на себя узду и отдал её в руки госпожи. С готовностью ограничил себя ради нее, своей Любви и долга. Но я никогда не был домашним, и свобода значила для меня очень много. А Госпожа... по неведомым и непонятным мне причинам, она меня любила, а значит принимала таким, каким я был.

Именно поэтому, когда Госпожа ушла к эльфам, когда мне казалось, что я потерял её, расплатой за это женитьба на Селене была равносильна казни за пусть и юношескую, но глупость. И я приговорил себя к ней.

Тогда от всей этой кутерьмы, неразберихи, в которую я методично превращал свою жизнь, меня снова спасла Госпожа. Своей верой в меня, своей любовью, своей чистотой. Даже задавая вопросы Кияри, двойнику Селены, ей не пришло в голову, спросить про время. Она была уверена, что Селена погибла много лет назад. И только я знал, что телохранительница у дочери Леди Гледис была не одна, это Кияри появилась недавно и недоумение Леди Гледис от происходящего совсем не наиграно.

Тогда, сказав о ребенке, Госпожа обратилась ко мне, как к своему Далту, каким я был только с ней, и в результате я замешкавшись, просто опоздал уйти.

А затем я изменился, сильно... Трой убеждал меня, что время лечит, я же считал, что скорее сдохну за время лечения, чем исцелюсь.

Невозможно вылечить человека даже от насморка, если ему безразличен результат, а с уходом моей Королевы для меня опустела земля.

Сейчас же я с трудом заставлял себя фокусироваться на делах, требовавших немедленного решения. И единственное, что меня удерживало от ухода, это моё слово, данное Совету и время. Но еще только два года и Эшли взрослая, а я - свободен.

К слову сказать, никаких следов Селены и ребенка обнаружить не удалось.

Старение неизбежно. Взросление выборочно.

В узкой комнатке, похожей на келью, длиннокосая девочка с глубоким вздохом положила на край стола табель за полугодие. Эшли и так, не открывая его знала, что там. Конечно, несмотря на то, что ты Принцесса учиться приходится самой. В мамином дневнике ясно написано, не теряй время, детство не повторится и только в сказках Принцессы едят сладкое, меняют наряды и ждут принца. И больше ничего не делают. Наверное, это здорово, ничего не делать, а потом еще и отдохнуть. Но ей так нельзя. И что бы о ней не думали, учится она не для себя. Пусть у нее нет маминых способностей, у нее есть папины упорство, отвага и ответственность за тех, кого ей Судьбой доверено защищать.

Сегодня вечером, после Малого Совета, когда Тени скроют мир для отдыха и подготовки к новому дню к ней придет Рауль. Он давно, еще в детстве рассказал Эшли, что её мама, Королева Эстер, доверила ему быть наперсником дочери. Эшли ему полностью доверяла. Мама - Видящая, она не ошибается. Рауль всегда говорил, что мама жива, надо только немного подождать и учиться, пока не пришло время действовать. Сегодня он принесет важные новости. Эшли это чувствовала, или у неё начал просыпаться Дар мамы?

Рауль пришел поздно ночью, когда Эшли почти засыпала, и принес коробку конфет. В свое время они так и познакомились, умяв на пару подарочную корзинку эльфийского шоколада. Правда ей было года четыре, а вот он "должен был понимать, что нарушает правила" - бушевала тогда няня Лаэрта. Рауль понял, и стал таскать Эшли конфеты в тихую, но постоянно. Особо вкусные, с начинкой они ели "напополам". Эшли обожала Рауля, он рассказывал ей о маме совсем не так, как другие. Она видела его глазами не Королеву, Хранительницу Миров и Переходов, а женщину: то властную и твердую, то ранимую, веселую или грустную, но всегда очень теплую, живую. Няня Лаэрта была категорически против подобных рассказов, называла их "сплетнями". Но когда Эшли научилась читать, то по дневникам мамы быстро поняла, что прав был именно Рауль, и полюбила его еще сильнее, почти как маму.

Сейчас Рауль ходил по её комнатке и мрачно шипел в пол голоса:

– Понимаешь, они боятся. По моим подсчетам - уже всего... И это те, кто выиграл войну!

– А чего они боятся? Или... мамы?
– Эшли откусила кусочек конфеты и вопросительно взглянула на него.

Рауль хохотнул:

– А это не так глупо, как может показаться. От Королевы сейчас досталось бы всем.

– За что?!
– Эшли зажмурилась от удовольствия, конфеты были её любимыми.

– Да за тебя, естественно. За эту комнату, за то, что тут нет ни одной куклы и ...