Обессилено отползаю в сторону и дрожащей рукой утираю рот, нащупываю конверт и зажимаю пакетик крепко в кулаке, предпринимаю ещё одну попытки встать. На ватных ногах подхожу к двери в ванную, прислоняюсь к ней влажным от пота лбом.

— Я скоро вернусь, — шепчу, проводя нежно рукой по преграде, разделяющей нас, представляя, что это не холодное гладкое дерево, а теплая щека моего мужа.

Может, это были наши последние секунды, проведенные вместе.

Шатаясь, выхожу в коридор, попутно бросая взгляд на открытую бутылку шампанского, от которого исходит несвойственный ему запах, и на осколки фужера, такого некогда красивого фужера… Лишь сильнее сжимаю в руке заветный подарок и выхожу.

В коридорах пусто, все гуляют на моей свадьбе, а вот и та самая дверь, за которой скрывается моя жертва. В крови играет адреналин, а я иду полуголая по президентскому дворцу, сжимая в руке яд. Сегодня я собираюсь прикончить Альму Койн, ну, а если что-то пойдет не так, она прикончит меня, и все это наконец закончится.

Я в любом случае обрету свободу.

Стучу в дверь, секунда, две, три. И она распахивается. Женщина не спала, хоть и время позднее, она ждала вестей обо мне, но я явилась сама.

На ее лице столько эмоций, но четче всего читается удивление.

Удивлена, что я ещё жива?

Койн медленно отходит в сторону, пропуская внутрь, она настолько удивлена, что даже не произносит ни звука.

Напряжение в комнате нарастает с каждой секундой.

Я стою к ней спиной и задаюсь вопросом, почему она бездействует? Ответ прост: Президент слишком растеряна. Хлопок двери заставляет вздрогнуть, но я не поворачиваюсь, только сильнее сжимаю яд в руке. Койн обходит меня и становится спиной к окну, из которого открывается чудный вид на город. Безумно красиво.

— Скоро начнется салют в честь вашей свадьбы, — задумчивым тоном говорит она, скорее самой себе, — Мне раньше никогда не доводилось его наблюдать, никогда… Я специально заказала его, — после долгой паузы произносит она, будто с сожалением.

— Можно воды? — хрипло прошу я, сглатывая слюну, в горле действительно пересохло.

Она резко поворачивается, будто только-только вспомнила о моем присутствии, растеряно окидывает меня взглядом, остановившись на моих ногах.

— Да, конечно.

В комнату входит безгласая, неся серебряный поднос, а на нем большой графин и два стакана. Девушка тихо, не создавая ни единого звука, наливает прозрачную жидкость и уходит, оставляя нас вдвоем.

Я все жду, когда в комнате появится охрана, когда же миротворцы наконец повяжут меня, но этого не происходит, и это пугает ещё больше. Койн медлит, с каждой секундой давая мне возможность сделать то, зачем пришла.

Что творится в голове у этой женщины? Догадалась ли, для чего я пришла?

Но мои мысли прерывает резкий шум за окном.

Мне и раньше доводилось видеть его. Фонтан искр на ночном небе, но этот особенный. Это действительно очень красиво.

Оранжевое с белым мерцанием, зеленые цветы с белыми искрами, рубиново-красное с белым, фиолетовое с белым мерцание, золотые короны, белые мерцающие облака. Огни сменяют друг друга так резко и быстро, тая в ночном небе, рассыпаясь на тысячи маленьких иск. Я так засмотрелась, что чуть не забыла, зачем пришла сюда.

Чтобы убить.

Пока Президент Койн увлеченно рассматривает салют за окном, я резким движением высыпаю яд в её стакан с водой. И прозрачная жидкость очень быстро поглощает порошок. Будто ничего и не было.

Едва ли я успеваю убрать руку, как она поворачивается, с восторженно горящими глазами, как маленькая девочка. Я беру свой стакан и обхватываю его двумя руками, пытаясь скрыть дрожь. В моей крови играет адреналин и хочется хохотать, как сумасшедшей. Мне еле-еле удается сохранять спокойствие.

— Вы не спросите меня, почему я в таком виде? — сипло спрашиваю я.

— Я могу только догадываться

— Это Пит, — я пристально смотрю на нее, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но нет. Ни один мускул не дернулся на её лице.

— Какой ужас, — но в глазах ее холод и разочарование.

Какой ужас, что не добил.

Я медленно ставлю стакан на поднос и подхожу к ней ближе. Поднимаю лоскуты платья, демонстрируя ей красные полосы и багровые синяки, тянущиеся по моим ногам, мои руки поднимаются выше, показывая шею, я резко дергаю лиф платья, и на пол падают несколько драгоценных камней. Она смотри на меня с омерзением, взгляд ее блуждает по моим ногам и рукам, даже губы ее кривятся, то ли в ухмылке, то ли действительно ей настолько неприятно, то ли все вместе.