Я грешил на коррупцию и кумовство, на экономическую отсталость, на иностранное влияние и на менталитет. Затем повзрослел и стал грешить на братьев моих и сестер, тех, кто живет в Молдавии. Я решил: тот, кто оскотинился – желал оскотиниться. Мне не оставалось ничего другого, кроме как возненавидеть народ своей страны. Я чувствовал себя Прометеем, которого улюлюкающие греки тащат к скале. А там уже поджидают Гефест, орел и Зевс. Святая троица.

Естественно, обо всем этом я писал в местных газетах. Это было крайне опрометчиво.

Затем я начал писать книги и был поражен предисловием, которое издатель поставил в начало одной из них. Это была цитата из Чорана. Он, как и я, искренне и от всей души ненавидел страну, его породившую.

Сатурн, пожиравший своих детей, – миф. И распустила его наверняка Гея. Ведь только она, мать-земля, и способна пожирать своих детей.

Я пытался покинуть Молдавию, но у меня никогда не получалось не жить в ней больше месяца. Здесь мне было плохо. В любом другом месте – еще хуже. Сейчас те попытки покинуть родину смешат меня. Это все равно как если бы тяжело больной раком отказался от инъекций морфия. Так и представляю себе диалог между таким больным и врачом:

– Доктор, я бы хотел отказаться от морфия.

– Но ведь у вас без него дикие боли.

– Зато я никогда не стану наркоманом.

Молдавия – изнуряющий наркотик. Она притупляет мои дикие боли. Без нее я умру. Увы, с ней я не могу жить. Здравствуй, родина.

Родиной Чорана была Румыния. Поэтому о Молдавии ничего плохого он не сказал. Написал лишь: «Рай для неврастеников, Молдавия – это провинция, околдовывающая своей какой-то уже невыносимой безнадежностью. В тамошней столице я провел в 1936 году две недели и, не будь спиртного, погрузился в размывающую до костей хандру. Фондан охотно цитировал Баковию, поэта молдавской тоски – тоски куда менее утонченной, но и куда более разрушительной, чем так называемый „сплин“…»

После этого Чоран добавляет: «Для меня и теперь загадка, как это стольким людям удается там не покончить с собой…»

Вот бы кто помог Чорану разгадать эту тайну. Боюсь, ничем не смогу помочь ему: ведь как раз сейчас я собираюсь именно это и сделать. Покончить с собой. Ворон, доев сыр, вспархивает на край балкона и застывает как флюгер.

Ах да, Чоран. Тогда-то я понял, что причина некоей странности Молдавии заключается вовсе не в режиме, который управляет страной в данный момент, не в людях, которые здесь живут, и не в чем-либо еще. Причину загадки Молдавии я нашел в местной газетенке «Скрижали», которая выходила в Молдавии с 1897 по 1899 год. Заметка называлась «Гастроли Мага и Чародея», и рассказывалось в ней – с присущим только Молдавии провинциализмом, пафосом и глупостью – о выступлении некоего фокусника в городском здании Благородного собрания:

«…после же удивительного представления с картами и девицей, кою пожирает тигр, а затем публика рукоплещет, увидав ее, девицу, целой и невредимой, факир Джордеску из Ясс развлекал собравшихся картами и прочими „магическими“ игрушками. Особый интерес публики вызвала некая „Книга судеб“, которую фокусник представил как труд, созданный в начале нашей эры неким римлянином, укрывавшимся в здешних местах от императорского правосудия. Согласно отрывку, зачитанному нам господином Джордеску, по ведовским картам Молдавия и Трансильвания являются самыми отстраненными от Бога местами».

Затем местный фельетонист, который заметку и написал, добавляет: «Публика, усмотрев в этой шутке тонкий намек на отсталость и провинциальность нашего городка, много и долго хлопала румынскому гостю».

Кретин. Хотя чего еще можно ожидать от кишиневского журналиста?

Естественно, я как кишиневский журналист тоже долго смеялся над шуткой заезжего румынского гастролера, уехавшего из города больше ста лет назад. Но потом понял: может, в этом и есть причина? Отстраненность нашей страны от всего. Постепенно я снял с себя груз предрассудков, образования и стереотипов, которые мы выдаем за знания. Посмотрел на Молдавию непредвзято и понял: да, Джордеску был прав, а его слова не были шуткой. Просто его не поняли.

Не поймут и сейчас.

К стыду своему признаюсь, что, сформулировав проблему, я не предпринял ничего для ее решения. Да и что я мог решить? К тому же как раз наступил пресловутый финансовый кризис. Я отправился в Румынию на место новой работы. Денег у меня было немного, поэтому до Унген (приграничного города) добирался на поезде. К сожалению, я неточен. Поправлюсь.

Должен был добраться.

Помешали два обстоятельства. Первое: поезд не доехал до Унген 30 километров и сломался. Вторая: у машиниста я узнал, что Румыния перекрыла границы для граждан Молдавии. А поскольку легального приглашения на работу у меня не было, оставалось только повернуть назад. Или добраться до Унген автостопом, а уже там как-то пересечь реку Прут тайком от пограничников. Я решил, что брошу монету и выпадет решка, то вернусь обратно.

Выпал орел.

Обычно я бреду, стараясь не поднимать головы. В этом нет смысла. Шоры – такие специальные приспособления по бокам головы – не дают мне ничего видеть. Да мне и не нужно ничего видеть. Когда вы – тринадцатилетний конь в хозяйстве пьяного молдавского крестьянина и на вас пашут сутками напролет, а два раза в неделю еще и заставляют куда-то катить повозку, ничего видеть не захочется.

Наоборот. Захочется ничего не видеть.