По словам Ксандра, хозяином земель был князь Лерос, взявший на себя труд воспитать королевского бастарда, объявив его своим законным сыном. Мне сразу стыло понятно, что это обыкновенная махинация высшей аристократии по усаждению на трон обязанного им кандидата. Правда, я не до конца её понимаю, потому что князю придётся прилюдно признаться, в своей несостоятельности, как мужчины — других наследников, помимо Ксандра, у него нет. Так, хватит, Мила! Почему ты думаешь о таких пустяках, когда твоя команда в беде!

Задумавшись, я не заметила, как выбралась во двор, где меня поджидали вальяжно развалившиеся подчинённые Ксандра. Пятеро здоровых мужиков, вооружённых, кто мечами, кто булавами. Рожи как на подбор с плакатов «Их разыскивает Гильдия и обманутые женщины».

— Привет, мальчики! — не показывая своего страха, поприветствовала я. Наглость и уверенность в своих силах не раз спасали героев. — Я от Ксандра.

— Мы поняли, — хмыкнул наёмник с лихо закрученными усиками. — Вот только не понимаем, чего ты тут делаешь.

— Ну, мы решили свои разногласия и объединились во имя великой цели! Вам о ней вряд ли ведомо…

— Ты о «стать королём»? — усатик перемигнулся с друзьями и расхохотался: — Так об этом каждая собака знает!

Как будто в подтверждение его слов неподалёку залаяла дворняга. Мужики отпустили ещё пару шуточек насчёт мечты своего хозяина, и, отсмеявшись, вмиг посерьёзнели. Упс, предо мной знающие наёмничье дело люди.

— У меня возник вопрос: чего ты тут забыла, милочка?

— Мила. Меня зовут Мила.

Мужики переглянулись и пожали плечами.

— А есть какая-то разница? — просил самый долговязый из них.

— Есть, — подтвердила я, мысленно ругая свою взыгравшую гордость. — Ксандр скоро подойдёт. Там стражники позволили лишнего, вот он и задержался.

— А, те забулдыги. Уверен, они настолько безнадёжны, что не смогут углядеть даже за закованным в кандалы пленником.

— Везёт же некоторым: получают жалованье за просто так и в ус не дуют.

— И не говори.

Началось бурное обсуждение любимчиков князя и родственников высших чинов, под которые я попыталась тихо и мирно смыться. Неудачно, потому что кто-то особенно глазастый заметил мои поползновения, но вместо того, чтобы насторожиться, отпустил обидный комментарий:

— А девчонка то, так себе. И что принцы в ней находят?

— Нам никогда не понять извращений высокородных, — ответил за всех усатик. — Вот подружки её, что надо. Я б с ними познакомился поближе, да вот незадача: князь забрал к себе. На кой они ему, всё равно ж не справиться в одиночку.

Подчинённые Ксандра снова разразились дружным ржачем. Я сжала кулаки и начала считать до десяти. Веселье затянулось, и я дошла до двадцати. Уф, кажется, отпустило. Сейчас я под каким-нибудь предлогом прикоснусь к каждому, и, наладив контакт с их аурами, усыплю.

— Хорошо ж героиням: рубашечку расстегнули — и прощены.

— Дык, чтобы реально простили, не только рубашечку надо расстегнуть, — хохотнул долговязый.

Счёт дошёл до минуты. Спокойно Мила, надо держать голову холодной.

— Что-то хозяин запаздывает, — заметил самый накаченный из пятёрки.

— Да ладно тебе, — шикнул усатик, — сам знаешь, какая расслабленность наступает после этого.

После этих слов последовал новый взрыв хохота. Вторая минута. Но увы, досчитать мне не дали:

— Эй, милочка, я тут кое-что смекнул: ты типа командир героинь.

— Типа да.

— Так вот: ты, типа, принцев окучиваешь, а девчонки твои, типа, мужиков помельче, да? Может, намекнёшь им о нас? Мелкое у нас лишь происхождение.

А вот и последний из пятёрки моих будущих врагов. Краткая характеристика: длинный язык. И очень-очень противный.

— Полагаю, вышло недопонимание: «Маргаритки» — не дамы лёгкого поведения. Мы специализируемся на нечисти и комичных ситуациях. Никаких пошлостей, всё в рамках приличия, — я примиряюще подняла руки вверх.

— Эй, слыхали! Героини в бронелифчиках — да недотроги! Бред какой-то!

— Ни себе, ни людям, да, милочка?

— Видать, расценки высоки! Ну и что? Я готов! Та рыженькая просто кровь с молоком! А уж как забавно молотом махает — не знал бы, что это баба, то подумал что взаправду.

— А мне больше по нраву чёрненькая. Люблю скромняшек, они так забавно плачут.

— Эх вы, немощные, эльфийка — вот самый огонь! Чур, я первый в очереди!

Мужские голоса говорили и говорили пошлости о моих соратницах, своих бывших подружках, пару-раз обо мне, кто и что конкретно — уже неважно. Мир потонул в красных красках. Из последних сил борясь с охватившей меня яростью, я с трудом выдавила из себя: