Слава свернул во двор, быстрым шагом пересек его и через арку нырнул в следующий. Возле регпалаты негде было припарковаться, пришлось оставить машину в одном соседних дворов. Учреждение располагалось не в самом центре города, и дворы здесь соревновались на унылость – покосившиеся сараюхи, источающие запах гнилого дерева, сменялись сбившимися в кучу, словно цыплята, железными коробками гаражей и смятыми ограждениями клочков земли, бывших когда-то газонами. Впрочем, здесь еще были живы деревья, усыпанные желтыми пятнами листьев, хромые скамейки и бабки, лузгающие семечки. Районы новостроек даже и этим не могли похвастаться. Как хорошо, что совсем скоро у детей будет свой собственный двор.

По округе разлетался заливистый смех – пацан лет десяти катал на качелях другого, помладше. Взлетали вверх яркие ботиночки, ритмичный скрип отзывался в памяти эхом далекого беззаботного детства. Слава невольно улыбнулся. Комок в горле растворился, стек в живот и переварился там, оставив после себя лишь легкий горьковатый привкус, как будто он съел что-то не совсем свежее, но еще не испорченное.

Банк перечислил ему деньги в тот же день, и Слава сразу же заказал на пятницу наличные. Продавец попросил отдать ему деньги в другом банке, где у него был открыт счет. Они договорились встретиться в пять часов вечера. Когда в сумке у Славы оказался десяток плотных банковских упаковок с купюрами, он запретил себе думать о том, за сколько лет зарабатывает подобную сумму. Он просто едет в машине по делам, а рядом, на переднем сиденье, лежит сумка. Ничего особенного, все как обычно, только все двери на всякий случай заперты изнутри. На месте он был уже в половине пятого.

В пятницу к вечеру в банке толпились люди, варились и кипели в тесном пространстве маленького жаркого помещения, как макароны в кастрюле. Тетки, «которых здесь не стояло», врывались в кассы первыми, бабули просили прочитать вывески и объявления вслух, жены подталкивали в спину мужей, каждый вновь прибывший тщательно изучал порядок впереди стоящих. Слава стоял в уголке и следил за стрелками часов, положив обе руки на сумку. Чем больше женщин суетилось вокруг, тем спокойнее он себя чувствовал. Наверное, это свойство мужской природы – в нервной, непривычной обстановке сразу же собираться, нащупывать в себе силу, чтобы мгновенно подставить крепкое плечо тем, кому оно понадобится.

Зазвонил мобильник, охранник молча указал ему на выход – в помещении банка разговаривать по телефону было запрещено. Слава стоял под темнеющим небом, ловил лицом холодные капли дождя и слушал взволнованный голос Гули. Она не спросила его, как дела, только торопливо сообщила новости из больницы. Врачи сказали, что сегодня-завтра должен наступить кризис, и тогда Дина либо быстро поправится, либо болезнь перейдет в хроническую форму. И еще она предупредила, что Карина останется переночевать у своей тетки, сестры Гули, так что он может из банка сразу ехать доделывать свою срочную ванную. Слава вздохнул. Они так мечтали, как будут в этот день все вместе отмечать покупку дома, и так по-дурацки все сложилось. Ну, ничего, потом отметят, когда Дина поправится.

Он вернулся в суету душного зала, занял, на всякий случай, очередь и снова уставился на часы. Когда стрелка перевалила за четверть шестого, он вышел на улицу и набрал номер продавца. За несколькими длинными гудками последовал механический ответ оператора. Слава терпеть не мог эти сообщения: «Абонент недоступен», «Абонент не отвечает». Равнодушный голос безжалостно обрубал нить надежды, и каждый раз казалось, что вот еще бы чуть-чуть, и абонент бы ответил. Но продавец не отзывался ни на второй звонок, ни на третий.

– Мужчина, ваша очередь прошла, – сварливо заявила ему толстая тетка, едва он вернулся обратно.

– Я пока не буду стоять, – спокойно отозвался он.

В шесть часов Славе казалось, что уже не первую неделю он торчит в этом зале, заполненном людьми, что перед ним прошли сотни, тысячи лиц, а сам он находится внутри кокона, в котором время и пространство замерли раз и навсегда. Он запретил себе нервничать. Что он, баба какая, чтобы психовать? Задержался человек, а телефон дома забыл. Мало ли, бывает. Расписку от продавца в получении денег банк будет ждать три рабочих дня, у него еще есть время. Но пальцы непослушно выбивали на сумке неровный ритм, и в голову закрадывалось подозрение: а если с ним что-то случилось? Как тогда быть со сделкой? И тут же ему становилось стыдно: если с человеком произошло несчастье, надо ему сочувствовать, а не думать о своих проблемах. Дом – это всего лишь дом, это меньше, чем жизнь.

В половине седьмого он подумал, что надо бы положить деньги обратно в банк, чтобы не мотаться с ними по городу на объект заказчика, да и вообще, не держать их у себя. С одной стороны, отдавать деньги все равно здесь придется, почему бы не открыть счет и в этом банке? С другой стороны, зачем платить за открытие счета, и зачем он ему потом будет нужен? К тому же, Слава не очень-то доверял банкам вообще, а конкретно про этот не знал совсем ничего. Да и очередь вон какая длинная, он может не успеть. Слава еще раз набрал номер продавца, в очередной раз выслушал равнодушный механический ответ и вернулся в машину – решил положить деньги обратно на счет в своем банке. Когда он свернул на проспект, то понял, что лучше было остаться. Вечер пятницы – то самое время, когда особенно хочется жить за городом, и работать там же. На улицах города становится слишком тесно для обычных человеческих желаний конца рабочей недели. Но разворачиваться было уже поздно – он оказался взаперти в плотном потоке машин. Через полчаса черепашьего движения он понял, что не успеет добраться в банк до закрытия.

Может быть, поехать по адресу продавца, который указан в договоре? И вручить ему деньги на месте? И словно в ответ на его мысли зазвонил телефон – Хомин наконец-то отозвался.

– Я прошу прощения, но сегодня никак не могу встретиться, – голос в трубке был торопливый и взволнованный.

– Я уже деньги получил, – сказал Слава.

Некоторое время в трубке царило молчание…

– Алло… Алло, вас не слышно, – громко произнес Слава и почти сразу услышал тихий ответ Хомина:

– Мама… Она только что умерла.