Погода — стерва!

Коллеги склонились над тетрадками и блокнотами: конспектируют. Иногда просят: «Пожалуйста, помедленнее, мы не успеваем!» Иногда кто-то переспрашивает, кто-то вставляет ехидное замечание и вступает с Заблудовым в непродолжительный спор, из которого Альберт Иванович, как правило, выходит победителем.

Зачем сюда поступал?

Я вынимаю из бэга книгу, которую выбрал для похода на лекции: «Алису в Зазеркалье»:

Но я обдумывал свой план,

Как щеки мазать мелом,

А у лица носить экран,

Чтоб не казаться белым.

И я в раздумье старца тряс,

Держа за воротник:

— Скажи, прошу в последний раз,

Как ты живешь, старик?

И этот милый старичок

Сказал с улыбкой мне:

— Вам, молодой человек, я так понимаю, не интересно!

— Очень интересно, — бормочу я. — Отстань…те.

Тишина. Затишье перед бурей. Рядом с партой — Альберт Иванович. Приторный запах афтешейва, мешки под глазами, капиллярная сеточка, как у гипертоников — все в нем несимпатично. И он ненавидит неконспектирующих. Моя ненависть к шпротам в сравнении с этой его ненавистью — ничто!

— Вам мне экзамен сдавать, молодой человек! — говорит Заблудов. — А вы, значит, беллетристику изучаете. Хамите. Покажите-ка ваши лекции.

— Не покажу. У меня их нет. Это пустая тетрадь.

В аудитории раздаются сдавленные смешки.

— Надеетесь на чудо?

Я киваю.

— Чудес не бывает. Не бывает черной и белой магии, философского камня, единорогов, привидений, инопланетян, русалок, оборотней, гномов и эльфов. И Карлсон не влетит в окошко, жужжа моторчиком, улавливаете? — спрашивает Альберт Иванович. — Вы в реальности!

Взрыв хохота.

— Почему чудес не бывает?

Заблудов, уже возвращавшийся на трибуну, останавливается.

— Не задавайте глупых вопросов!

— А вы не давайте однозначных определений, если недостаточно хорошо разбираетесь в предмете, — я все-таки нарываюсь на скандал, он меня достал. — Чудеса бывают.

— Заткнись, — шипят мне сзади.

— Ваши знания поверхностны, — продолжает Заблудов. — Вы чересчур экзальтированны. Неадекватно реагируете. Вам бы побеседовать со специалистом. Мой друг, Геннадий Федорович, великолепный, знаете ли, психиатр, я могу чиркнуть номер телефончика…

— Обойдусь.

— Он бы вам прописал таблеточки… от ваших чудес.

Покатуха в зале.

Я опускаю голову, прячу «Алису». Мне стыдно за свой дурацкий порыв.

— Он своих мертвецов до чего довозил — ему башню стало клинить! — это доброжелатели.

— Достаточно, коллеги! — басит Альберт Иванович. — И, кстати, — он смотрит на часы. — Время нашей встречи истекает…

В копилке студентов политеха есть любопытная история. У них был препод по сопромату: гнида гнидой — из-за него кучу народа отчисляли. Так студенты скинулись ему, еще живому, на шикарный гроб. Покупку доставили по адресу. Ноль эффекта. Тогда ему каждое утро мелом стали вести на двери обратный отсчет: десять, девять, восемь, семь дней… Препод получил микроинфаркт и вскоре свалил в другой город.

— Я кончил, — говорит доцент, указывая на испачканную мелом доску. — Вытрите, пожалуйста!

12

Труповоз — действительно гадкая профессия. Но платят сотрудникам Службы за смену больше, чем сторожам, барменам или продавцам-консультантам. Это прибавка за вредность. Поездив на «черной скорой помощи» с месяц, станешь воспринимать окружающий мир по-иному. Будешь узнавать потенциальных клиентов. Перестанешь жалеть здоровых нытиков, у которых вечные проблемы, потому что нет никаких проблем. Привыкнешь к черному юмору судмедэкспертов.

Черный юмор придумали врачи. Хирурги вот не устают шутить, что у них сдельная работа: семь раз отмерь, один — отъешь! А как еще себя прикажешь вести, когда в лоток брошена изуродованная поликистозом почка или черное от табака легкое? А эта фраза в истории болезни: анамнез жизни без особенностей!

Разве не смешно?

Служба — не реанимация, забирает не умирающих, а гарантированных жмуриков. У меня восемь смен в месяц.

Вот мы с Игоряном покидаем облагороженный закуток морга, где жесткий диван, магнитофон, стол, застеленный газетами и заставленный консервами, выцветшие плакаты а-ля советчина: «Напился, ругался, сломал деревцо — стыдно смотреть людям в лицо!» Пора на вызов…