Выбравшись из кинотеатра, танцуем на гранитной окантовке неисправного фонтана, считаем звезды. Я вспоминаю, что звездной сыпью у Булгакова в «Записках юного врача» называлась сифилитическая сыпь — и мы сбиваемся!

— Послушай, Кит! Небо не одинаковое. Вечернее или утреннее небо более красочное, чем дневное; августовское — насыщеннее майского, оно более глубокое! А осеннее, как портянка…

— Открытие сделала, молодец!

— Че ты стебешься? Я серьезно!

— Все, больше не буду! У меня тоже ценное наблюдение. Наши с тобой отношения начались с того, чем большинство пар заканчивает, а продолжаются тем, что…

— Гляди! — прерывает мою философию Диана. — Звезда упала! Ты заметил?

— Нет.

— Я загадываю желание…

— Какое?

— Нельзя говорить, — качает головой она, чуть отстраняясь от меня. — Не сбудется!

Достает сигареты, щелкает зажигалкой, прикуривает. Отбрасывает со лба прядь рыжих непослушных волос. Молчит, наблюдая за дымом.

— Душа — бабочка, запертая в банке, — резко меняет тему она. — Ее надо выпустить на волю, пока кислород в банке не иссяк! Кому нужна банка с дохлой бабочкой внутри? Коллекционеру всякой падали? Поэтому я хочу умереть молодой!

— Не забывай, что бабочка появляется не сразу. Выпускай в то время и в том месте! Большинство самоубийств выглядят таким образом: рука отвинчивает крышку и выбрасывает гусеницу!

— Я и не говорила о самоубийстве…

— Разве?

— А скажи-ка, ведь в глобальном смысле убивать нехорошо? В ад попадешь! — спрашивает Диана.

— Убивать порой необходимо. Но нужен мотив. Убив Ромео и Джульетту, Шекспир создал гениальную историю смерти и любви. Этот эпизод — ведущий! Вся остальная часть пьесы — убедительный мотив!

Диана вздыхает.

— Ты чего?

— Ничего. Вон в том дворе, — она показывает пальцем и одновременно поправляет лямку съехавшей с плеча сумочки, — качели. Пойдем?

— Конечно.

Взявшись за руки, идем во двор, зажатый между ветхой «сталинкой», детским садиком и зданием нотариальной конторы. Краска на качелях облезла. Напротив корявый тополь: царапает ветвями оконные стекла, загораживает помойку и фонарь со светящейся круглой башкой. Вдоль кустов боярышника ограда — воинственно торчат железные пики. Взглянув на них, Диана сказала:

— Я так когда-то кончики драконовых хвостов рисовала…

— И я.

— Кит, — говорит Диана, покусывая нижнюю губу. — А ведь ты редкостный придурок, но я все равно рада знакомству с тобой…

— Мне это расценивать как похвалу?

— Ты true.

— Что это значит?

— Ты искренний человек.

— Я, — отшучиваюсь я, — честный враль!

— Пожалуйста, — наклоняет голову она. — Раскачай меня высоко-высоко!

— Ах, вот так! Тогда держись!

— Кит! — она вздрагивает. — Кит!!!

— …а было, что девочка свалилась с качелей, не удержавшись, стала подниматься и ей как ша-арахнет по затылку!

— Кит, ты сволочь! Если я разобьюсь — это будет на твоей совести!

— Уговорила. Предупреждаю: не стоит в процессе «солнышка» показывать, что можешь обходиться без рук! Это тебе не велосипед!

— Я не умею на велосипеде…

— Солнышком? Я тоже.

— Никак не умею.

— Хватит болтать. Космонавт к взлету готов? Три-два-один, па-а-ехали!

— Ты меня ваще не слушаешь! Ки-и-и-и-и-и-и-и-т!

— Передавай привет богу!

18

Диана — это Артемида на римский манер. Богиня охоты. Я где-то слышал, что Артемида — это, в свою очередь, греческий вариант шумерской Иннаны (или Иштар), которая была дамой своенравной и влюбчивой. У всех ее избранников рано или поздно приключались жуткие траблы: то в царство тьмы отошлет, то чудовище натравит, — если они в чем-то ей откажут. Иштар чуть не погубила великого Гильгамеша…

Но, не будем о грустном.

В надежде продлить очарование первого утра новой жизни (хотя, какое к черту утро — полдень уже!), я не спешил вылезать из постели. Прикрыл глаза и прислушался. Стук сердца, размеренное тиканье настенных часов, уличный шум, плеск воды и довольно приличное пение. Диана принимает душ.

По-прежнему у нее бардак: пыль и пустые бутылки.

Унылые черепашки ползают в аквариуме. Эти звери вечно под какой-то барбитурой! Придумывая им имена, Диана не оригинальничала: Леонардо, Рафаэль, Микеланджело и Донателло — четыре великих ниндзя. Черепашки-ниндзя и сэнсэй Сплинтер (крыса) — чья это дикая выдумка? Питомцы проигнорировали пиццу, которую мы им вчера притащили. Они не занимались каратэ (при нас, во всяком случае), и еще меня терзали сомнения по поводу того, что Леонардо — девочка. Самка.