Если так подумать, то да, я реально их объединил. Хотя я не ставил себе изначальной целью громкие «объединить перерожденцев», «захватить мир» и так далее.

– Да-да, мой герой, – она нежно подхватила мою травмированную руку и стала аккуратно водить по ней пальцем, заставляя обгорелую кожу осыпаться прахом. Я ничего не делал, так как не чувствовал боли или вреда. – Тебе стало жаль волчонка, герои ведь не могут терпеть женских слёз? Особенно, если они детские и наполнены такой болью, ужасом и скорбью? Поэтому сначала ты помог Гремори. Бывший Архилич… такой древний, такой забавный! Отрицал себя. Отрицал жизнь в себе! Ты буквально силком заставлял его жить, учил заново дышать, питаться, смеяться и даже плакать. Йен привязался к твоей харизме, потому что у него никогда не было друзей, а дружелюбное и настолько «забавное» существо заставляло его искренне улыбаться. Сначала он увидел в тебе питомца. Знаешь, такой милый зверёк, который ластится к руке и заставляет улыбаться? А потом дракон понял, что ты его первый друг, когда осознал, что впервые за несколько миллениумов смеётся. Что, не знал? Ха-ха, какой ты глупенький…

– Откуда ты всё это знаешь? – как-то устало вырвалось из меня.

– Ну-у, брат всегда говорил, что я хорошо понимаю эмоции и искренность. А я наблюдала за тобой всё это время! Ты всегда искренний, и в нашем сегодняшнем разговоре был искренним! Стал моим другом, разве это не прекрасно?! – её левый глаз остался серым, а правый перекрасился в янтарный. – Вот… С Мерлин и Реваном ты поступил умнее всего – соединил их. Дал одному – другую, и наоборот. Замкнутый герой, которого все считали злодеем, и маленькая эльфийская принцесса, уничтожившая свой собственный мир, чтобы создать новый. Мир без боли, горя и тьмы! Разве это не прекрасно? Дать Ревану ту, которую он захочет защищать ценой собственной жизни и души, а Мерлин получила своего защитника. Верного рыцаря, лучшего друга и… первую любовь. Маленькая чёрная пантера готова умереть ради своей антилопы, и наоборот, фу-фу, ты настоящий монстр, Фауст, ха-ха-ха!

Я промолчал, поглядев на алое мясо с костьми, оставшиеся на месте моей левой руки.

– О-о, но больше всего усилий ты приложил к Хлое. Дал ей друзей, дал ей главного соперника. Выбрал для неё личность, как романтично! Ты своими руками создал из столь разбитого существа некое подобие на человека!

– Хватит, – с моей левой руки осыпалось мясо и остались одни почерневшие кости. – Я не хочу этого слышать.

– Но…

– Хватит! – в моём голосе послышался звериный рык, а в глазах забегали серые вспышки.

– И-извини, – Гнилой Лес потупила взор на стол, испуганно прижав к себе руки.

– Нет, – я сжал костяную руку в кулак и устало вздохнул, давя в себе злость, – это ты меня извини. Я повысил на тебя голос, а с друзьями так не делают. Ведь так?

– Ага, – девочка тепло улыбнулась и полуприкрытыми глазами поглядела в моё лицо. – Я тебя прощаю.

Мой костяной кулак начал медленно обрастать серой плотью, сопровождая всё это мокрыми шлепками и противным треском.

– Восьмой, как его называли в книгах, объединил остальных Именитых. Стал их негласным лидером и повёл их по миру. Они натворили много дел, решив… а, это нельзя рассказывать, извини, – девочка прикусила язык и провела пальцем по серой, словно пергамент, коже моей левой руки, закончившей восстановление. – Я умру, если расскажу, как и любой другой дух! Поэтому просто знай, что они уничтожили мир духов, принесли в Хавен разруху и объединили буквально всех против себя. Зверолюдей уничтожили, большую их часть сделали рабами, а остатки скрываются в самых отдалённых и труднодоступных уголках мира. Всего осталось три селения и не больше десяти тысяч представителей твоей расы. Правда, печально?

– Да.

– А Именитые… ну, не считай, что твоя раса единственная к кому приходят Иные. Так вас называют в большом мире! Но у вас их, по неизвестной мне причине, больше всего. Где-то подобные тебе считаются благословением Богов, где-то монстрами, а где-то из вас сразу же делают рабов, ведь вы очень и очень полезны. Как и опасны. К примеру, в подземных королевствах кристальных гномов вы считаетесь двигателем прогресса, искрой Богов горного дела, технологии и науки! А в тёмных пучинах Океана Вечности, подобные вам – монстры, которых тут же убивают, если вдруг узнают о переродившейся в ребёнке душе из иного мира. Точнее, фу-фу, «икринки», так как расы-то там подводные и не живородящие, в основном!

– Неправильный мир, – я потрогал свою руку, вернувшую вполне нормальный цвет. Она была полностью здоровой, боль исчезла, словно её и не было, а чувствовалась она также, как и до травмы. – Почему здесь столько перерождённых?

– Пф, а куда им ещё идти? – фыркнула девочка, заметно удивившись и расставив руки в стороны. – Конечно же, сюда! Это же Хавен! Вспомни перевод этого слова!

– Убежище.

– Приют, – на скатерти всплыло название этого мира, а чуть выше появился алый водоворот, в котором плавало слово «конец». – Приют для заблудших душ. Прибежище миров. Это всё Хавен! А-а… ты же не знаешь, да? Вам же запретили это рассказывать? Ну, мне не запрещали, Фауст, поэтому слушай и внимай истории миров!

Я кивнул, понимая, что услышанное мне вряд ли понравится.

– Произошел Рагнарёк. Конец всего сущего! Все Боги погибли. Все миры уничтожены, вот, собственно, и всё. Бездна пошла в разнос, начав поглощать и выплёвывать из себя оставшиеся от миров куски и сильные души, но… там, где нет ничего, появляется что-то новое. Таковы правила. Поэтому появился Хавен и ещё горстка миров, а в Хавене зародились новые Боги и духи. Насколько я знаю, эти миры появились из искры Творца, погибшего во время конца всего сущего. Наш мир ещё молод, он не закончил воплощать себя, поэтому постоянно расширяется. Ну и его исследуют, я мало что об этом знаю – всё это рассказал мне брат!

– Рагнарёк… – моё сердце болезненно кольнуло, а в памяти всплыл чей-то размытый образ. Вроде бы это была весёлая светловолосая девушка, но я никак не мог ухватить это воспоминание. – Почему он произошел?

– Война, – пожала плечами дух, приложив указательный палец к нижней губе. – Всё всегда происходит из-за войны.

– И сколько всего миров осталось?

– Десять? Сто? Не знаю, они медленно появляются и так же медленно исчезают. Мне известен только наш мир, да Ничто – это всё.