Рейрей отходит, возвращаясь на свое место. Он вне себя, и это вполне объяснимо. Все мы сейчас находимся в напряжении. И в его словах есть толк. Дэймон и есть приманка, чтобы вовлечь нас в неприятности. Увлеченный злостью и местью, я совсем забыл, что сейчас он сторонник племени противника и может работать как приманка. Как же я сазу не подумал об этом.

– Нам стоит поразмыслить над этим, поэтому стоит вернуться домой, – дает знать о себе Ланс, и все члены стаи соглашаются с ним. Думаю, так и правда будет лучше.

Но не тут-то было. Из-под тешка сзади на меня налетает хищник и резко вцепляется в шею. Меня пронзает ужасная боль, из груди вырывается жалкий писк. Стая тут же бросается мне на помощь, вгрызаясь в противника, разрывая его шкуру когтями и зубами. Он протяжно воет, стараясь вырваться. Эх, Дэймон! Как же низко нападать со спины!

Ловким движением я изворачиваюсь под волчьей тушей и с диким ревом отрываю кусок от горла оборотня. Он скулит, извивается, продолжает вырываться, но все его попытки тщетны. О чем он думал, в одиночку нападая на стаю? Мечтал о том, что с первого раза перегрызет мне артерии, и самая главная победа уже будет у него в кармане, даже не смотря на то, что потом волки бы все равно его разорвали. Какой бездумный поступок.

В воздухе закручивается облако пыли, мы все по уши измазались в грязи, но Дэймон еще дышит, а мы не можем отпустить его живым. Когда еще он сам добровольно прыгнет в наши лапы?

Последний писк, и Дэймон неподвижно лежит на земле, весь залитый кровью и грязью. Ужасное зрелище.

– Ночные прогулки бывают полезными, да, ребята? – Воодушевленно ликует Калет.

Конечно! Этого момента мы ждали так давно. Приложили столько усилий, чтобы добраться до Дэймона, а он самостоятельно отдался своей смерти. Глупец!

Оборотни одобрительно фыркают, соглашаясь со словами сестры.

– Малыш Джери, ты в порядке? – Язвит Рейрей, шутливо пихая меня в бок.

Я злобно рычу на него, аж шерсть встает дыбом.

– Еще раз назовешь меня так, щенок, и на месте Дэймона уже окажешься ты!

– Остынь, Альфа! – Усмехается Ланс. – Дело сделано. Идем домой, нам всем нужно набраться сил. А этого оставим на радость лесным обитателям.

Фиби

Мои веки наполнены такой тяжестью, словно это не железо, а не часть человеческого тела. Сонливость окутывает меня нежным покрывалом, мешая совершать любую мозговую деятельность. Мне бы открыть глаза.

С трудом разлепив правое веко, я испускаю мучительный вздох. Больно даже шевелить глазами. Но где я нахожусь? Трудом немыслимых усилий, приоткрыв второй глаз, я медленно осматриваю комнату: бело-голубые стены, небольшой диванчик кремового оттенка, журнальный столик с маленькой вазочкой и стопкой макулатуры. А еще это нескончаемое пиканье приборов, эхом отражающееся от стен комнаты. Какого черта?

– Слава Богу, Фиби! – Доносится до меня чей-то восторженный голос, который в момент заставляет меня поморщиться. Чья-то теплая ладонь накрывает мою руку. Настолько холодную, будто я переехала жить на Северный полюс.

Очень медленно и аккуратно я поворачиваю голову на бок и по-шире открываю глаза.

Бриджит. Это Бриджит. Моя лучшая подруга со мной, и сейчас она непременно мне расскажет, от чего мне так плохо и где мы находимся.

– Наконец-то ты пришла в себя! – Продолжает радоваться девушка, крепко сжимая мою руку. Мне, конечно, становится теплее, но и гораздо больнее. –Я позову врача!

Что? Какого врача? Я в больнице? Какого черта?!

Я совершаю попытку приподняться из лежачего положения, но в миг жалею об этом. Спину пронзает резкая тупая боль, заставляя обратно откинуться на подушку. Да и дурацкая иголка от капельницы едко впивается в мою руку. Отвезите меня домой!

Бриджит убегает, а затем снова возвращается в палату с доктором. Мне хочется закатить глаза, но это причинит немало боли моему телу. Черт!

Перетерпев почти часовой осмотр врача, я, наконец, могу вздохнуть спокойно и отдохнуть от этих восторженных «О Боже! Вы пришли в себя!». Хотя нет, я соврала. Вздохнуть спокойно я не могу. Это мучение для моей грудной клетки.

Я мысленно пытаюсь вспомнить, что со мной произошло, совершенно игнорируя ликование Бриджит. Нет, я, конечно, рада, что она находится сейчас со мной, но что мне дело до ее радости, если я даже не понимаю, по какой причине сейчас прикована к больничной койке.

– Ох, Фиби! Я так волновалась за тебя, это было так ужасно! – Продолжает восклицать подруга, жестикулируя руками. Ей нужно было идти в театральное, а не на юриспруденцию.

– Подожди, Бри, – подаю свой хриплый голос я, с трудом двигая губами. – Почему я здесь?

Бриджит хмурится, присаживаясь на край моей кровати. В палате повисает мертвая тишина, и лишь противный писк аппаратов нарушает ее.

– Ты серьезно ничего не помнишь? – В ее глазах читается некий ужас, словно мое беспамятство – это совершенно ненормальная вещь.