Последнее слово он произнёс шёпотом и фальшиво ужаснулся. Или не фальшиво: возможность наличия секретов, скрываемых от него, не могла не приводить в состояние некоторого непонимания и испуга за настоящее.

– Это не единственная наша новая штаб-квартира, – наконец, чтобы Маркус от него отстал, сказал Грин. – Находиться в одном месте отныне опасно.

Миллс так и прыснул со смеху, начав шагать по коридору туда-сюда.

– Ну, конечно, – еле удерживаясь, чтобы не погрязнуть в хохоте полностью, начал он. – Каким-то дивным образом стало известно о нашем месторасположении, и это побудило нас бежать оттуда, чтобы пятки сверкали. Вот только по какой-то странной причине никто не задаётся одним простым вопросом: как же про нас стало известно? Кто нас сдал?

– Не забывай, в Нью-Йорке камеры, – напомнил Джим, усевшись на табуретку.

– Не забывай, у нас есть Энсел, – парировал Маркус. – Так что дело совсем не в камерах. Эта утечка произошла изнутри, а вместо того, чтобы её устранить, мы заперли себя вместе с ней. Задохнёмся же. Это не ясно?

Он хлопнул в ладоши для пущего эффекта. Хлопок гулко раздался эхом, оттолкнувшись от твёрдых стен.

– И мне даже никто не скажет, где остальные квартиры, так? – уже гораздо тише спросил Маркус.

– Нет, – коротко ответил Ричард. Миллс не смог не ухмыльнуться.

– Спасибо.

Он протиснулся мимо Грина и распахнул дверь. Вышел. И захлопнул её за собой.

Казалось, ещё никогда в своей пока ещё не слишком долгой жизни он не ощущал себя настолько бесполезным и униженным. И оскорблённым.

***

В больнице Калвари Сотрудники не только занимались лечением пациентов, не только следили за проводимыми порой экспериментами, хоть и случалось это всё-таки редко, не только занимались моргом, но и имели время для построения собственных теорий, планов и создания необходимого мнения большинства, которое было основой для ведомой ими всеми политики. Нэнси уже пыталась начать приводить в исполнение их задачу, да даже не только начать, но и закончить в тот же миг, однако это мальчишка знатно помешал. Да и девчонка сама оказалась не такой глупой, какой представлялась.

Но это не отменяло того факта, что она была занозой. Причиной всего происходящего. То, что она не была глупой, не возмещало то, что после её появления всё и везде покатилось в глубокую нору, из которой нельзя было выбраться, ведь верёвку сверху никто бросать не собирался.

Посвящаемая наносила лишь вред. Явилась, и сразу все о ней заговорили, начав вспоминать былое. Многие в то время ещё и двух фраз сложить не могли, ползая по полу в поисках кубиков, но это не мешало им говорить обо всём так, словно они были истинными свидетелями всех происходивших событий.

Посвящаемая, сама о том не догадываясь, давала дуракам слепую надежду, а умным – сплошные поводы лишь пуще развить в себе ненависть к ней и к тем, кто вдруг ни с того ни с сего был готов её обожествлять и возносить выше небес. Так казалось Нэнси и тем, кто был с ней единого мнения.

А таких было совсем не мало.

Посвящаемая была проблемой. От проблем необходимо избавляться.

Потому Нэнси, на свой страх и риск, и рассказала ей немного о существовании экспериментов. Потому что думала, что это будет последнее, что она сможет узнать об этом мире. Потому что заперла её в морге, надеясь, что она там замёрзнет, и её гибель спишут на несчастный случай.

Нэнси надеялась, что Сандра Вайтфейс умрёт, и что смерть её завершит вереницу неудач и не самых лучших событий. Потому что во всём мешала только лишь она одна, и отрицать это было бы бессмысленно.

Стало понятно, что ожидать её в больнице уже не имело никакого смысла. Ей попросту здесь нечего было делать: Кастора Бэнкса выписали, а за трупом Алекса Раунда она во второй раз тащиться точно не была настроена после того, что произошло в первый. А значит, задачу свою им решать необходимо было каким-то другим способом.

У них осталось два варианта, и оба были чересчур глобальны. Либо город, либо Штаб. Больше ничто не подходило на роль места идеального преступления. Но они это преступлением не считали и считать не хотели. Эта смерть была бы освобождением.

Связи в Штабе были. Хорошие. И там те, кто должен был, уже были на чеку.

С городом всё обстояло сложнее. Хотя бы потому, что, во-первых, датчик Сандры не передавал её истинного местонахождения и состояния, во-вторых, далеко не все видеокамеры находились в рабочем состоянии. А значит, на него больших надежд возлагать не следовало. Но и исключать такой возможности тоже было нельзя. Всякое ведь могло под руку подвернуться.

Они были уверены, что смерть Посвящаемой – это выход. Они стремились к нему, а он всё сильнее отдалялся от них, дразня, сверкая своей неоновой вывеской над дверью. А они продолжали бежать, надеясь, что когда-нибудь им удастся его догнать. Выход.

Единственно возможный среди несуществующих вариантов.

***

Когда Маркус надел на себя наушники, то окружающий мир словно перестал для него существовать. В стрелковых, в отличие от обыкновенных, с помощью которых люди слушают музыку, действительно ничего не было слышно, а если и было, то лишь что-то, звучащее слишком громко, но еле-еле, тихо-тихо. Как будто то был звук из параллельной вселенной.