Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов
вернуться

Первомайский Леонид Соломонович
Шрифт:

СОЛНЦЕСТАН

Где туман, где туман, где туман, Где метелица вьюжит снега… Где резвился Махно-атаман, На земле, повидавшей врага, Поднимается ввысь великан — Солнцестан. Солнце, встань! Над землей, где поля и луга, Поднимайся в небесный экран, Всколыхни берега, Солнцестан! Как жар-птица из детского сна, Воскрылил синий свет автогенный, Подняла трудовая страна Образ светлой борьбы — Образ Ленина. А ветра, понизовья ветра Лишь касаются глыбы бетонной. Поднимаются волны, пора, Закипают днепровские волны. Где туман, где туман, где туман, Где метелица, вьюга, снега,— Озаряются горы, луга, Облака — кромка синих небес. И лучится эпохи великой экран — Солнцестан — Днепрогэс! 1930

«На незабудь мне подари левкои…»

— На незабудь мне подари левкои,— Идя в поход, любовь свою просил,— А встретит злая пуля меня в поле — Тебя, тебя лишь вспомнить хватит сил. Тебя, тебя в тиши звенящей вспомню, Сквозь бури, мрак, я знаю, ты придешь; Повеет нежностью, и станет вдруг легко мне: Мостов прохладой на меня дохнешь. И в сумраке кровавом после боя Мне надо только руку протянуть… На сердце расцветут твои левкои, Те, что когда-то мне дала на незабудь. 1935

ВОЗЛЕ НЕНАЙДЕННЫХ МОГИЛ

И думается так — они живут во мне, Все те, кто был в бою сражен огнем. Могилы их — долины, степи в дальней стороне,— Все, будто знаменем, покрыты вешним днем. Куда б ни шел — я их забыть не в силе, Я вижу — край зеленый мой, цветущий мой поет Всем, всем, кто головы свои в бою сложили. И ни могил, и ни имен, а лишь трава цветет, Шумит… И в этот миг, как монумент незримо вырастает,— Растет во мне тот шум, немолчный шум, Как песня памяти о тех, кто, умирая, завещает Любовь к Отчизне, с откровеньем дум, К родному краю, обновленному руками, Спасенному в бою от черных сил… И думаю я так — пусть славятся веками Священные холмы ненайденных могил. 1936

Михайло Доленго

ПРОЛОГ К ПОЭМЕ

…шестого года январь. Реконструктивный период, но из подполья высунули рыльце остатки торгово-промышленного капитализма. Гражданских воен напряженную лирику сменил эпический жанр. Развернул над страною крылья покой. Развернул пролетарий страницы (той рукой, что листала историю) учебника, и глагольными рифмами загремела клеть на шахте ожившей. Приехал в Юзовку Жан-импресарио певички цыганских романсов под Панину. И не кровь разлилась по степи, погорячее жидкость — чугун. И появились первые новобытовые романы. У ворот рельсопрокатного цеха инженеры толпились, и он разводил руками, как веслами лодка на буйноголовых волнах. Было вообще весело, но вместе с тем и скучновато. Будущие хвылевисты воодушевленно ругали нэп. А революция продвигалась дальше от конных атак — к новым опасностям, к новым победам целым и целительным фронтом. Под землю пошел лушпак, мелкий уголь, обвивая залежи солнца крепкою тьмою. Из темноты добывали силу, тратя собственные силы. Ведь не было еще соответствующей механизации. Девушка из нашей экскурсии очень обрадовалась, увидев здесь среди них паренька, с которым встречалась однажды в Харькове, когда тот приезжал делегатом.

ТЕМА

Выдвинутая нами впервые в 1931 г. проблема выведения многолетних пшениц вызвала ряд недоумений и скепсис у большинства специалистов сельского хозяйства, продолжающих частично оставаться и доныне…

Н. В. Цицин («Проблема озимых и многолетних пшениц»)
Одна из дерзостных научных тем Звучит и романтично, и конкретно: Пшеницы нежность в браке с пыреем Дадут детишек сытых, многолетних. И в случае счастливого конца Сего романа, жать пшеницу будем Не сеявши. Достойнее венца Мечта не знала: урожай пребудет! Конечно же, какой это роман, Когда влюбленных обойдут ненастья. К примеру: невнимательность, зима, Бюрократизм иль засуха… Согласье Придет к влюбленным после первых проб, Но, не тревожа мелочами «Правду», Изобретателя широкий лоб Не будет выражать одну досаду Морщинами… Да, опыт — горек там, Природа — ключ от тайн не сразу вручит. Но путь по компасу и по звездам — По красным, не остановить на кручах. Пусть тема продвигается, как фронт: С бумаг туда, где опытов делянки, С них — на поля, где грунт и горизонт, Дерзанье наше и практичность янки.

АВГУСТ

Все эти дни — как изо льда рисунки — Мелькают чередой в голубоватой мгле. Полуденный зефир на паутинке-струнке Восторженно звенит зеленый гимн земле. Мозаика листвы. Правее и левее — В дожди и холода проложенный маршрут. Бог Времени вокруг мгновенья сеет, сеет, И годы за спиной горбом растут, растут.

ОКТЯБРЬ

В серебряной реке златое солнце тает Печальным отблеском стихающих страстей, Девчата под ветлой подсолнухи щелкают. То шепот или крик: согрей меня, согрей? Лимонной красотой поникшим желтым астрам Уже не одолеть студеной смерти жуть,— Укроет снеговей блестящим алебастром Дорогу в сад крестов, осенний поздний путь…

РАДУГА

Все семь надежд ты На нашу бросила ненастность. Из тьмы восстала к небу ясность Мостом в заветные мечты. Дивясь стоцветью бытия Под знойным солнцем светлой муки, Я простираю к счастью руки — В недостижимые края.

«Есть графика идей, под слоем краски ум…»

Есть графика идей, под слоем краски ум, Где схема костяка укрыта в складках тела. Пей музыку проблем устами новых дум, Чтоб сердце разума свирелями звенело, Мечтая о скульптуре красоты, О новых построеньях высоты И пластике живого дела.

ПОМНИШЬ

Очи толпы — с тобою, когда ты ловишь ее настроение, взгляды.  …………………… Очи с людской теплотою, крестьянской: — Нету панов-гадов, власть рабочим и вам. ………………………… В глазах у бандитской стаи страх, устрашенье. Хватай их! В атаманскую рожу просто выстрел. …………………………… Рабочие очи, когда твои среди них — на равных, только знают больше, в трудах побывали в иных краях да на уровнях главных. ……………………………… Вражьи глаза — убедись. И напрягай мускулов флаги, покой твой над миром завис. Еще шаг и…