Из шкафа торчала чья-та филейная часть, а за деревянной панелью слышалось чавканье. Кто-то достаточно наглый и голодный забрался в его шкаф, и теперь жрёт припасы.

Отмерев, Вирий без зазрения совести отвесил хорошего пинка незваному гостю.

Короткий высокий взвизг, стук головы о полку, — и на пол упала чумазая девушка-подросток. Потирая голову и путая тёмные волосы, она с лёгким испугом смотрела на послушника.

— Ты что здесь делаешь? — Вирий был, мягко говоря, ошарашен. Незнакомая девица, роющаяся в его вещах, явно была новой послушницей.

— Живу, — огрызнулась девушка. — А ты кто?

— Вообще-то, живу здесь я, а тебя, видимо, подселили. Кто тебя провожал сюда? Он был слеп и тугоух?

— Это ещё почему? — девушка забавно насупилась, вздёрнув носик.

— Потому что это крыло для мужчин, а девушки живут в другой части. Пересекаемся мы только на молебне и приёме пищи.

— Я не хочу жить среди тупых куриц, — скривилась новенькая. — Они говорят только о своих сомнительных прелестях и мечтают отдаться Лэнгу.

— То есть, ты сама слиняла из женского крыла и пришла в мою комнату? Почему не в соседнюю, там никого нет?

— У тебя окно есть и плед красивый.

Вирий недоумевающе воззрился на девушку, борясь с желанием прочистить уши.

— А, если тебе что-то не нравится, можешь сам уматывать в соседнюю, а я останусь здесь, — девушка наконец поднялась с пола и принялась застилать вторую кровать предварительно стащенным пледом.

Несколько минут прошли в молчании. Девушка делала вид, что она одна в комнате, а Вирий боролся с желанием позвать кого-то из жрецов. Наконец, махнув на всё рукой, он проверил остатки еды и принялся переодеваться.

Когда рубашка была снята, в голову врезалась чернильница.

— Мерзавец, как ты смеешь раздеваться перед девушкой?!

Вирий резко обернулся.

— Во первых, это моя комната, а ты здесь никто. Во вторых, если мне припрёт, привяжу к койке, и можешь попрощаться с женской честью. Позову всё мужское население культа, чтоб только ты заткнулась. И в третьих, назовись уже наконец.

Девушка в ужасе прижала подушку к груди, смотря на Вирия огромными синими глазами.

— Вальпурга, — тихо отозвалась она, — не надо никого звать, если хочешь, можешь один меня, — девушка покраснела, — только не надо никого больше. Я ещё не была близка… ну… с мужчиной.

— А с женщиной, значит, была, — послушник усилием воли заставил себя не покраснеть и не пустить в издевательский тон голоса другие нотки.

Вальпурга кивнула и закрылась подушкой, не увидев обалдевшего лица Вирия.

— Ладно, — вздохнул парень, — отвернись, я закончу с переодеванием. Потом можешь сама сменить одежду, но советую перед этим сходить в купальню.

Девушка послушно отвернулась, всё так же прикрывая лицо подушкой. Судя по вздрагивающим плечам, она плакала, но утешать скандалистку не было никакого желания.

Хардеб потирал ноющее ухо и сердито поглядывал на посмеивающихся матросов.

Те прекрасно видели полёт боевика до главной мачты после оплеухи Орфео, а кто не видел, тому уже рассказали. А он всего лишь засмотрелся на плавные движения стихийника, пока тот выполнял простые сплетения для подготовки к серому миру. И получил, причём настолько сильно, что голова звенела до сих пор.

Завесив красное ухо волосами, Хардеб опустил глаза в книгу. Вернее, не совсем книгу, а записи Орфео о Сером мире, которые он сделал специально для ученика.

Почерк у стихийника был с довольно сильным наклоном и несколько неразборчив. У некоторых слов отсутствовали окончания, а другие были ужасно сокращены. Периодически строчки начинали убегать вверх, но быстро выравнивались, из-за чего читать становилось сложнее.

Через пару часов голову стало сильно припекать, и Хардеб решил скрыться в каюте, где, к своему неудовольствию, застал Орфео и Кайсека, играющих в кости. Раздражение моментально захлестнуло с головой, и боевик вновь принялся вырывать волосы у виска, даже не замечая этого.

Дойдя до своей койки, он сунул записи под подушку и уткнулся носом в стену, стараясь не прислушиваться к тихому разговору.

========== Глава двадцать вторая ==========

Тварь рывками перемещалась по поверхности воды. Собрав воедино все части своего тела, она стремилась на запах магии расхитителей.

На горизонте показался корабль — тварь ускорилась и возбуждённо защёлкала.

Пенные волны расходились за ней, и брызги летели во все стороны, беспокоя морских хищников. Взволнованные барахтаньем твари нашли свою смерть на острых когтях.