Шрифт:
— Это меня и удивляет. В Париже цены растут изо дня в день…
Жан-Марк едва стоял на ногах.
— Знаю, «Пижон, реставратор произведений искусства». Ты еще там работаешь?
Жан-Марк молчал.
— Ты собираешься жениться, не посоветовавшись с семьей и забыв про обязательства по отношению к Огюсте.
Жан-Марк вяло пробовал защищаться:
— У меня нет никаких обязательств по отношению к Огюсте. Это подруга детства. Чего не наболтают в известных обстоятельствах!
— Вот именно! Должно же быть чувство ответственности…
— Но у него есть невеста, — осмелился вмешаться Жонне.
— А, ну да! Имя и фотография. Не стану уж говорить, кого она мне напоминает. Парижанка!
— Да, парижанка! — не выдержал Жан-Марк. — И скоро я женюсь на ней! Скоро! Я приехал лишь затем, чтобы вам сообщить. Я на ней женюсь.
— Что же, это естественно, если вы обручены, — ответила бабушка. — Или у вас иначе принято?
— Что там с кофе, Эмилия? — крикнул Жонне, стараясь избежать скандала.
— Еще минутку.
Казалось, бабушка вот-вот взорвется. Но она неожиданно затихла. Ее взгляд остановился на чемодане Жан-Марка, стоявшем у ног Жонне.
4
— А мой? — спросила она, подняв голову. — Что ты сделал с моим чемоданом? Ты взял на полгода и оставил в Париже?
Отец и дядя не вмешивались. Извержение вулкана началось.
— Человек, который подвез меня на вокзал, перепутал чемоданы и дал мне свой.
— Что за человек? Твоя невеста?
— Нет. Один американец. Телеграммы не было?
— Какая телеграмма? Какой американец? Куда делся мой чемодан?
— Позволь мне рассказать, бабушка. Я так плохо себя чувствую…
— А вот и кофе, — поспешно сказал Жонне. — Садись, мама, и ты, сынок. Тебе полегчает. Внутри чемодана должен быть адрес хозяина. Куда ты поставил чемодан, Леонар?
— У входа. Сейчас принесу.
Эмилия поставила кофе на стол, а Мария-Луиза взобралась на свой стульчик.
— Отлично, — сказал Жонне. — Перекусим спокойно, и в контору! Порядочный человек умеет совмещать приятное с полезным.
— Вот, мама, — вступил в разговор Леонар. — Если немного подвинуть чашки, можно поставить чемодан рядом с тобой.
— Какое мне до него дело! Я хочу свой. Этот крохотный, будто несессер. Как ты мог перепутать? Откуда взялся этот твой американец?
— Жан-Марк не мог из-за ливня поймать такси, и тот его подбросил, — ответил Жонне.
— А метро на что? У него ног нет?
— Совсем неплохой чемодан, — заметил Леонар. — Красивая кожа.
— Открой его, Жан-Марк, — попросил Жонне.
— Это нескромно, — сказал Жан-Марк.
— Ты больше считаешься с каким-то иностранцем, чем с собственной семьей! — возмутилась бабушка. — Наверное, эта рухлядь набита всяким хламом, и твой американец здорово выиграл от замены.
— Ну, скорее, Жан-Марк, — торопила Мария-Луиза.
Раз, раз — и оба замка открылись одновременно. Жан-Марк поднял крышку.
— Визитной карточки нет, — сказал Леонар.
Вся семья склонилась над чемоданом.
— Я не собираюсь пить из-за вас холодный кофе. — Бабушка придвинула к себе чашку.
— Какой чудесный шелк! — воскликнула Эмилия.
— Он напоминает китайский, но это наше, лионское производство, — определил Леонар.
Жан-Марк стал разглядывать желто-голубой шелк, лежащий в чемодане: желтый дракон на фоне неба, такого голубого, что настоящее небо за окном казалось очень пасмурным. Эмилия взялась за конец пояска.
— Что это? Платье? Халат?
— Ты уверен, Жан-Марк, что благородная особа, спасшая тебе жизнь, не была американкой или китаянкой? — спросила бабушка, намазывая хлеб маслом.
— Вынь это, Эмилия, — нетерпеливо сказал Жонне. — Потом положим назад.
— Да, это халат, — промолвил Леонар. — А что за качество, дети мои!
Жан-Марк, судорожно схватившись за край стола, пробормотал себе под нос:
— Это невозможно!
Он не смотрел уже на халат, который Эмилия повесила на кресле. Взгляд его был прикован к тому, что осталось в чемодане.
— Полотенце, — сказал Жонне. — В нем что-то есть.
— Туалетные приборы, вероятно, — решил Леонар.
— Кроме этого ничего нет, — сказал Жонне, беря в руки сверток. — Развернуть?
— Меня бы весьма удивило, если бы ты нашел в полотенце фамилию и адрес, — произнесла бабушка, доедая бутерброд.
Любопытство, однако, взяло верх. Жонне развернул полотенце.
— Смотрите! Еще одно! — воскликнула Эмилия. — А что тут за пятно? Кровь?
— Кровь, — повторил Леонар.
— Ну и что, — ответил Жонне, разворачивая другое полотенце. — Тебе никогда не случалось порезаться во время бритья?