Шрифт:
— Ауримас — писатель, мама. А писательская доля, сама знаешь…
Конечно, Соната говорила с чужих слов — услышала где-нибудь в коридоре, в перерыве между лекциями, а то и на танцах; Ауримас — тот избегал слова «писатель»; непривычно звучало оно в устах Сонаты, и все же Ауримаса оно не покоробило; он даже был благодарен ей за крохи внимания к тому, что сейчас было так важно для него; Соната определенно менялась.
Принесли ужин; все сели; Лейшис, понятно, старался держаться подальше от жены, Соната же теснилась ближе к Ауримасу, вот и получилось, что трое сгрудились на одном краю стола, а хозяйка сидела напротив в одиночестве; пиво, тем не менее, поставили около нее.
— Молодец, Ируся, уважаешь меня, — шутливо заметила хозяйка и переставила бутылки на середину стола. — Ладно уж, давай-ка принеси… знаешь, из фондов…
Цветущей, пышной Ирусе не требовались подробные разъяснения; в мгновение ока была внесена пузатая бутыль шампанского.
— Надо же, по какому случаю? — Лейшис выпучил глаза, явно повеселев. — Может, ради, так сказать…
Он возвел очи к потолку (наверху размещались правительственные номера) и даже ткнул туда пальцем, потом многозначительно поджал губы и с достоинством опустил голову; Лейшене метнула в его сторону грозный взгляд.
— Сперва подумай, чем на хлеб зарабатываешь, Валериан, — произнесла она чересчур назидательно, — а потом и говори. И держи свои чувства при себе… А выпить мы можем хотя бы и потому, что в кои-то веки явился к нам опять Ауримас… С тех пор, как стал студентом (повысили, подумал Ауримас), он вроде бы подзабыл, что есть у него друзья и под этим кровом… Даже когда выдался не совсем простой случай, он и то не выкроил времени заглянуть…
— Я уже поставила ему на вид, — Соната поспешила обратить разговор в шутку. — Зачем же опять…
— Надо же, Леонора… ты все…
— А может, я именно с Ауримасом хотела в тот день чокнуться? Как со свойским парнем… Или мне нельзя? Неужели мне с одним старьем, таким вот, как ты, а, дед?
— Ну, мамочка! — умоляюще протянула Соната. — Очень тебя прошу…
— Проси, проси! Но не думай — мамаша еще покамест не древняя старуха. Ведь мне и сорока нет. Может, и я чего-нибудь да стою…
Она рассмеялась тихим смехом; Ауримас и Соната переглянулись.
— Мама! — повторила Соната. — Ну хотя бы сегодня… здесь…
— Почему же!.. Чужих здесь нет! — Лейшене подняла бокал и широко улыбнулась, повернувшись лицом к Ауримасу. — Ты, Ауримас, особенно не слушай, что она городит… Соната эта… Любить — люби, а слушать — ни к чему это… мужчина не должен быть под башмаком… Давайте лучше выпьем… Могу я себя иногда побаловать…
Они чокнулись, выпили. Соната наморщила носик и, даже не пригубив, поставила бокал на скатерть — ей не нравилось; Лейшис — тот осушил свою порцию залпом — как прохладительный напиток — и тут же до краев наполнил бокал снова; и он, как Лейшене, решил себя сегодня «побаловать»; как знать, вдруг и его жизненный путь не устлан розами.
— Надо же, писатель, — повернулся он к Ауримасу, перед тем покосившись на жену. — А платят-то вам как, аккордно или от…
— Да никак… — Ауримасу не хотелось просвещать Лейшиса. — При чем тут деньги…
— Надо же!.. Неужто все эти люди… святым духом…
— Если и платят, — терпеливо принялся втолковывать Ауримас, — то больше тычками, подзатыльниками… отбивные там, знаете ли, не очень-то пышные…
— Надо же…
— Ауримас, папе это… чуждо… — Соната склонила голову набок.
— Но когда-нибудь да заплатят? — поинтересовалась Лейшене; было видно, что тема эта ее в какой-то степени интересовала. Она уже отпила полбокала и ждала, когда ей подольют еще; Ауримас встал и наполнил ее бокал; она поблагодарила кокетливой улыбкой моложавой тещи. — Заплатят? Такие вещи как-никак надо знать. Мы здесь почти родственники, так что не стесняйся.
— Откровенно говоря… — Ауримас задумался. — Если начистоту, то… я не знаю… Покамест я ничего не знаю… Хочется писать, тянет меня, но… словом, ничего я не могу обещать… вы не подумайте, что я… ну, в общем, не знаю я ничего!
«Чего им надо от меня? — Думал он, поддевая вилкой мелкую, коричнево-золотистую, необычайно вкусную рыбешку, целую коробку таких рыбок к нему только что придвинула Соната; он порядком проголодался. — Пытают, тянут жилы!» То, что они завели разговор о его денежных делах, напомнило ему о посещении Сонатой Крантялиса; с папашей; на разведку?
Он чуть было не прыснул в кулак — до того смехотворным представилось ему это слово — смотрины; это было бы невежливо, тем более что опять подала голос Лейшене.