Шрифт:
— Не заливай! Среди ночи, в спящем доме…
— А ты когда предлагаешь? Среди бела дня? А ну пусти!
— Пока не скажешь, что ты ищешь здесь…
— Затонувший клад. Сокровище Серебряного озера. Доволен?
— А поточнее?
— Вчерашний день, — Мике напрягся изо всех сил и по-стариковски закряхтел. — Прошлогодний снег… А теперь — сгинь! Сгинь с моих глаз! Живенько!
— Что ж, сейчас я Марго… Может, она…
— Марго? О да, тут только ее одной…
— Марго! Марго!
— Молчи ты… идиот! — Мике сжал свои пальцы в кулак; это ему удалось; он даже вытащил левую руку — бумаги снова зашуршали. — С тебя станется, честное слово! Такой осел и впрямь готов поднять весь дом на ноги!.. Быстро отпусти руку, слышишь? Не дави, не казенная!
— Зову профессора. Сейчас же. Мике, я тебе прямо говорю — я крикну…
— Профессора? Смех! — осклабился Мике, и опять в темноте сверкнули зубы. — Он крикнет! А жить где будешь, а? У Меты? В одной постельке с ней и с ее кривым…
— Мике! Устрою скандал!
— Только попробуй, — произнес Мике неожиданно вполне спокойно, — ты только попробуй шуметь, мой дорогой… Думаешь, тебе поверят, что я один, на свой страх и риск… Когда увидят здесь нас обоих…
— Ну, тогда… Ма-ар-го-о-о!
— Пусти, бегемот…
— Бегемот?!
— А то кто же… небось не друг…
И тут Ауримас впрямь несколько ослабил руку; итак, Мике сказал…
— Бегемот?!
— Зараза ты!
— Вор!
— У!
Мике неожиданно крепко и ловко ударил Ауримаса коленом в живот; потемнело в глазах; Ауримас скорчился в три погибели, но и сейчас он не выпускал эту натянутую, словно звенящая струна, руку Гарункштиса и повлек ее за собой — куда-то к профессорскому столу, к отверстым ящикам; что-то с грохотом упало на пол.
— Ай! — завопил Мике и подпрыгнул; что-то, видимо, упало ему на ногу; возможно, то была мраморная лампа Вимбутаса; раздумывать было некогда. — Дерьмо! Дворник при Мете! Теперь готов переметнуться, а? К Марго теперь лезешь, лауреат кислых щей! На тебе, на! На — за все! На-а!
В глазах снова потемнело — теперь надолго; Ауримас застонал и отпустил Мике; тот вскочил на подоконник — гибким прыжком нашкодившего кота; снова стукнула створка окна.
И рванулась прохлада — вспыхнул свет… На пороге стояла в ночной сорочке, со спутанными волосами Марго.
— Мне послышалось, как будто… — проговорила она, глядя не столько на растерянного, все еще оглушенного Ауримаса, сколько на открытое окно, за которым только что скрылся Мике, и на кисейную занавеску, которую в окоеме трепал ветер. — Мне, Ауримас, послышалось, будто здесь… в кабинете… кто-то меня…
— Тебе правда послышалось, Маргарита, — Ауримас тоже бросил взгляд на окно и обомлел; там, на подоконнике, ветер подкидывал одинокий лист бумаги; ЧЕГО НЕ ХВАТАЕТ МОЛОДЫМ — было написано там крупным почерком профессора — и таким толстым пером, что читать можно было издалека; ЧЕГО НЕ ХВАТАЕТ МОЛОДЫМ с красной правкой «Литуаники» Грикштаса; где же остальные листы? А вот и они — на полу, у ног, рядом с упавшей со стола лампой…
Глуоснис наклонился и подобрал листки.
— Ты никого не видела, Маргарита, — он тронул ее за руку; девушка вздрогнула. — Тут никого не было. Совсем.
— А ветер… Как хлопнуло окно, — она быстро заморгала. — До смерти напугалась… Чуть было не побежала к тебе.
— Ко мне?
— Такой страшный ветер… — она медленно провела ладонями по груди; пальцы скользнули по упругим, темнеющим под легкой тканью сорочки бугоркам. — Когда так хлопают окнами… спать девушке… Да что с тобой, Аурис? У тебя такое лицо…
— Ветер гуляет по окнам, Маргарита, — он отвернулся, шагнул к стене и выключил электричество. — Ступай ложись. Окна я закрою…
Но она продолжала стоять, точно белая, размытая тень; это его озадачило.
— Да пойди, пойди, Маргарита, — он легонько подтолкнул ее, норовя пройти сам; повеяло близостью женщины; недавним сном. — Видишь ведь — все в порядке.
— В порядке? Но ты меня звал?..
— Тебя?
— Да… Или мне только послышалось, Аурис?..
— Верно, Маргарита… послышалось…
— Во сне, — созналась она. — Ты мне, Аурис, часто снишься… и почти всегда под утро…
— Ах, да спи ты, спи, Маргарита, — облегченно вздохнул Ауримас; не видела! Она ничего не видела, не заметила, Маргарита Вимбутайте, — ведь она ничего об этом не говорит; не видела, как Мике выскочил через окно, — прикидывается, что не видела… ведь если бы она заметила… если бы проболталась, что видела… если бы хоть единым словом… или намеком… тогда… — Ты ангел, Маргарита! — воскликнул он. — Особенно в таком наряде… — Подхватив ее за талию, несмотря на колющую боль в пояснице, он довольно браво подкинул ее вверх; вскинулись волосы и легкая ткань сорочки. — Но если, бедовая девчонка, ты что-то видела… то есть во сне, конечно… тогда, касаточка…