К сожалению, как это часто бывало у нас, началась бесконечная волокита, которая сильно затормозила проведение в жизнь столь важного изобретения. С одной стороны, самолюбие лиц, работавших в отделе противогазов Верховного Начальника, не позволяло им откровенно признать, что не у них, а на стороне сделано это открытие; с другой стороны, авторы изобретения боялись потерять приоритет на него, и, вследствие этого, лишиться материальных и других выгод. Способ активации угля хранился в большом секрете, а так как винные склады и материалы находились в ведении Верховного Начальника, то отпуск угля для активирования не мог быть совершен без его согласия. Началась переписка, из которой стало ясно, что отдел противогазов сам решил использовать уголь для противогазов и потому мог только отчасти удовлетворить просьбу проф. Зелинского. Не считаясь с существованием противогаза Кумана-Зелинского, отдел противогазов Верховного Начальника стал вырабатывать свой тип, который получил название противогаза Горного Института: в коробку противогаза, кроме активированного угля, помещались еще натронная известь, производство которой в заводском масштабе у нас впервые было установлено в Петрограде на пивном заводе Дурдина, где собирались также и противогазы.

Таким образом, в начале 1916 года намечались две организации, которые стремились создать у нас сухой респиратор, который мог бы предохранять от удушливых газов в течение продолжительного времени, т. е. более часа, и в котором можно было бы легко дышать и даже двигаться. В ставке Верховного Главнокомандующего начальник штаба ген. Алексеев чрезвычайно интересовался результатами опытов с противогазами, и в письме к военному министру ген. Поливанову настойчиво просил принять все меры к тому, чтобы к весне 1916 года наша армия была бы снабжена достаточным количеством сухих противогазов, так как мокрые противогазы не могли считаться надежным предохранительным средством против ядовитых газов, а, предполагалось, что с весны немцы будут в широком масштабе применять удушливые средства.

Для выяснения вопроса о лучшем типе противогаза в присутствии Верховного Главнокомандующего, по инициативе Верховного Санитарного Начальника принца Ольденбургского, в специально приспособленном вагоне были сделаны опыты с различными образцами. В результате респиратор КумантаЗелинского был найден наилучшим, хотя и образец Горного Института удовлетворял тем требованиям, которые тогда ставились для хорошего противогаза. После этого отдел противогазов Верховного Начальника решил сделать большой заказ до 2Уя миллионов типа Горного Института и 400 тысяч типа Кумант-Зелинского, причем последний заказ он предложил взять Воен.-Пром. Комитету. Исполнение противогазов Горного Института было налажено на заводе «Респиратор», на Обводном канале, в зданиях бывшего пивного завода Дурдина. Этот завод был очень хорошо оборудован для выделки респираторов, но к валовой фабрикации и сдаче противогазов мог приступить только в мае 1916 года. Что касается противогазов Куманта-Зелинского, то Воен.-Пром. Комитет не сразу приступил к изготовлению противогазов, так как в это время он получил и от Генерального Штаба крупный заказ на респираторы, причем в ближайшее время должен был поставить до миллиона штук. Хотя заказ на респираторы совершенно не входил в функции Генерального Штаба, но произошло это под влиянием недоверия, как со стороны Ставки, так и Особого Совещания по Обороне, к деятельности Отдела противогазов Верховного Санитарного Начальника.

В это же время Отдел Генерального Штаба по Управлению Обучения Войск поднял вопрос о создании при Управлении Генерального Штаба Военно-Химического Комитета с громадными полномочиями, который должен был ведать и противогазовым делом, и газовой борьбой, и обучением войск этому делу, а также снабжением армии удушливыми средствами. Идея возникновения такого органа у авторов этого проекта появилась под влиянием, с одной стороны, недоверия к деятельности Противогазового Отдела Принца Ольденбургского, а с другой стороны, и недовольства деятельностью Комиссии У. С. Заручившись принципиальным согласием ген. Алексеева на создание Военно-Химического Комитета при Генеральном Штабе и не переговоривши предварительно с Начальником

Г. А. У., в ведении которого до тех пор состояли заготовки всевозможных химических продуктов, начальник Генерального Штаба приказал в марте 1916 года образовать Совет вновь учреждаемого Военно-Химического Комитета, деятельное участие в котором стали принимать ген. Каменский, полк. Костевич, подполк. Тарновский, бывший начальник Управления Верховного Начальника Горязин; в числе членов Совета были приглашены полк. Дзержкович, акад. Курнаков, акад. князь Голицын и другие. Совет Комитета начал свою работу, не дожидаясь утверждения Положения о Военно-Химическом Комитете, которое было представлено в спешном порядке в Высший Совет для утверждения штатов и для отпуска средств на его содержание, и в первую голову 24 марта дал заказ Воен.-Пром. Комитету на респираторы Кумант-Зелинского.

Но в это время ген. Поливанов был удален с поста военного министра, и на его место был назначен начальник Интендантского Управления ген. Шуваев. После поездки в ставку Верховного Главнокомандующего военный министр приказал начальнику Г. А. У., ген. Маниковскому, дать свое заключение по поводу положения и штата Военно-Химического Комитета, долженствующего быть при Управлении Генерального Штаба. Ген. Маниковский, а также генерал-инспектор артиллерии, ознакомившись с проектом Положения, нашли, что обвинение всех химических вопросов в одном органе является в данное время крайне необходимым и что ведению такого Химического Комитета должны подлежать также взрывчатые вещества и все исходные химические материалы; такой Химический Комитет должен находиться в ведении Г. А. У., которое уже имеет в своем составе нашу комиссию и комиссию У. С. Эти заключения Г. А. У. и инспектора артиллерии были переданы мне, и я должен был лично сделать доклад военному министру и высказать ему свое мнение, где должен находиться Химический Комитет.

Ген. Шуваев назначил мне явиться рано утром 4-го апреля и принял меня немедленно после моего прибытия. Вновь назначенного военного министра я видел первый раз, но слышал о нем много, как о честном и достойном уважении человеке, от его подчиненных в интендантском ведомстве, в котором он навел очень хорошие порядки. Ген. Шуваев был еще не старый человек, лет 55, очень живой и с располагающей наружностью. Он очень просто меня принял, сказал комплимент о моей деятельности и просил меня откровенно высказать мнение относительно организации полновластного Химического Комитета и какому высшему органу он должен быть подчинен.

Я ему ответил, что, конечно, я буду совершенно откровенен, потому что никого не боюсь и всегда был независим в своих мнения. Ген. Шуваеву очень понравилось мое вступление, а в особенности его очень рассмешило, когда я сказал ему, что лично мне совершенно безразлично, какому главному управлению я буду подчинен, — хотя бы Святейшему Синоду! Успех деятельности вновь образуемого Комитета будет зависеть исключительно от прав и обязанностей председателя Химического Комитета и от размеров ненужной бюрократической опеки высшего начальства. Если будет оказано доверие председателю этого Комитета, которое он, по своей предыдущей деятельности, заслужил со стороны различных ведомств, то можно поручиться, что дело пойдет также хорошо, как оно шло и в Комиссии по заготовке взрывчатых веществ.