Эмиль Брагинский, Эльдар Рязанов
Вокзал для двоих
Киноповесть
Пусть не пугается читатель, обнаружив, что действие нашего фильма начинается в месте не совсем приятном, а именно в колонии для уголовных преступников. Никто не знает своего будущего. Недаром народная мудрость гласит: "От сумы и тюрьмы не зарекайся!"
Был зимний метельный вечер.
Прожектор высвечивал огромную утрамбованную площадку, на которой проходила вечерняя поверка. Дежурные офицеры шли вдоль строя, поштучно пересчитывая людей. Потом каждый из дежурных подходил к старшему офицеру и докладывал:
– Поверка сошлась!
– - Поверка сошлась!
– Разойдись!
– - скомандовал в конце старший офицер.
– Разойдись!
– - как эхо, отозвались дежурные офицеры.
– Рябинин, останьтесь!
– приказал старший, а один из дежурных тотчас повторил:
– - Рябинин, останьтесь!
Заключенные разбрелись по баракам, а на плацу задержалась лишь одинокая фигура. Она съежилась, как бы ожидая неприятностей.
Надо заметить, что люди здесь делятся на тех, кто сторожит, и тех, кого сторожат. Герой нашего повествования Платон Сергеевич Рябинин принадлежал, к сожалению, ко второй категории. Хотя, правда, он вовсе не походил на преступника. Это был мягкий, застенчивый человек лет сорока, а может, и больше. По его доверчивому лицу было понятно, что он не способен на неблаговидные поступки. Такой ни карьеры не сделает, ни уголовный кодекс не нарушит.
– Рябинин, подойдите!
– - подозвал старший офицер.
И когда Платон, выполняя приказание, подбежал, начальник сообщил ему:
– Хочу вас обрадовать -- к вам приехала жена!
Но заключенный вовсе не обрадовался.
– - Зачем?
– - Просит свидания!..
– - Я ее не звал!
– - вырвалось у Платона.
– - Не хочу свидания!
– Вы что?
– - поразился офицер.
– - Она, чтобы попасть к вам, семь тысяч километров отмахала!
– Ну и пусть! Я не пойду!
– - арестант позволил себе немного взбунтоваться.
– - Она вас так любит, -- справедливо возмутился начальник.
– - Она?.. Меня?..
– - невесело произнес Платон.
– Это вы с ней выясните! Держите пропуск! Пойдете без конвоя! Я вам доверяю!..
– Куда я пойду?
– - голос Платона звучал жалобно.
– Она комнату сняла в поселке. Тут адрес записан. И чтобы совместить приятное с полезным, возле станции зайдете в мастерскую, к Ивану Герасимовичу, и возьмете из ремонта аккордеон! Вы музыкант, проверьте, как починили!
– Слушаюсь!
– - понуро согласился Платон.
Он мог отказаться идти к жене, но отказаться идти за аккордеоном он не имел права.
А офицер снова стал строгим и официальным:
– Учтите, Рябинин. Пропуск до утренней поверки. Ровно в восемь -- быть в строю. Опоздание приравнивается к побегу. Идите!
Потом на вахте, на воле -- это место называется бюро пропусков --охранник придирчиво изучал "увольнительную" Платона.
– - Значит, так, -- наконец сказал он жестко, привычно обыскал заключенного и отодвинул тяжелый засов, -- пропуск у тебя до восьми утра. Будь, как штык! Опоздаешь - это побег. Припаяют новый cрок! Пошел!
Дверь отворилась, и Платон очутился на воле, где он уже давно не был.
Колония, обнесенная, как и положено, высоким глухим забором со сторожевыми вышками, находилась в чистом поле. Вокруг нее не было никаких строений. От ворот уходила в жизнь накатанная дорога, вдоль которой сиротливо тянулись столбы с проводами.
Платон побрел по дороге навстречу поземке. Пройдя несколько шагов, остановился, постоял. Затем решительно повернулся, заспешил обратно и забарабанил в дверь вахты.
Охранник приоткрыл окошко:
– - Ты чего забыл?
– Пустите меня обратно!
– - Ты поручение выполнил?
– Какое?
– - не понял Платон.
– Аккордеон принес?
– - Меня не за этим, меня к жене отпустили.
– Про жену в пропуске ничего не написано!
– - и охранник захлопнул окошко.
– - Сколько хоть до станции?
– - с отчаянием выкрикнул Платон.
– Тут недалеко, -- послышалось из-за двери, -- километров восемь, может, девять...
Платону не оставалось ничего другого, как зашагать в темноту и мороз. Но сначала он отстегнул от ватника зеленую бирку со своей фамилией, чтобы хоть ненадолго почувствовать себя свободным, и спрятал ее в карман. Платон шел и шел по заснеженной, пустынной дороге и вспоминал... Идти было далеко и холодно, но воспоминание было длинное, и оно согревало Платона...
В то летнее туманное утро, к которому обратилась сейчас память Платона, он ехал среди многих, в отличие от него незапятнанных, пассажиров в скором поезде Москва -- Алма-Ата. Экспресс медленно подползал к перрону большого города, который назывался Заступинск.
Вместе с высыпавшими на платформу пассажирами Рябинин, элегантный, стройный, в отлично сшитом костюме, с "дипломатом" в руках, зашагал по перрону Заступинска навстречу судьбе, которая поджидала его в привокзальном ресторане.