"Боже, что я такого сказала?! — ужаснулась она, — сама намекнула ему на то, чтобы он провожал меня! Какой ужас!"

Однако же, слетевшие с губ слова уже нельзя было воротить. Да и, честно признаться, Елизавета не очень-то жалела о сказанном. Несколько секунд оба они безмолвно стояли на месте, а затем Елизавета, никогда не любившая затяжных молчаний, воскликнула:

— Ну, чего вы стоите, Николай?! Пойдемте в парк!

— Пойдемте, — согласился Николай, — надеюсь, вы позволите взять вас за руку?

Елизавета подумала, и кивнула:

— Позволю, уважаемый. Иначе, какое же это будет свидание?..

Мариинский парк недаром располагался близ гимназий. Еще издревле он был любимым местом прогулок гимназистов. Правда, нельзя было сказать, что другие жители Петербурга не любили посещать его, прогуливаться по аллеям и отдыхать на скамейках. Парк был расположен таким образом, что в нем невозможно было заблудиться. Все тропинки были выложены булыжником, такой ширины, что четверо человек совершенно спокойно могли идти вместе. Прибавить к этому огромные развесистые лапы лип, дубов, березок и голубых елей, вкупе с двумя небольшими озерами, в которых особенно удачливые рыбаки иногда могли что-нибудь поймать — и мы получим великолепную картину парка. Гулять в нем действительно было одно удовольствие. Несколько оборудованных оркестровых площадок собирали вокруг себя зевак, пожилых, в основном, людей, и прекрасная музыка разносилась по аллеям, радуя слух.

Некоторое время Елизавета и Николай прогуливались молча. Елизавета, держа под руку молодого человека, прислушивалась к своим внутренним ощущениям и находила, что они довольно приятные. Украдкой девушка не уставала разглядывать своего Николая, находя в его лице, фигуре, манере держать спину и походке все новые и новые интересные черточки.

— Скажите, вы откуда родом? — поинтересовалась Елизавета, наконец, собравшись с духом.

— Я родился в Германии, — ответил Николай, — мать моя наполовину немка, а имени отца я не знаю.

— Как же так вышло?

— Мать никогда не говорила мне, кто мой отец. Человек, с которым она проживает, мне не родной. Я знаю только, что отец живет в Берлине, но выяснить точнее мне помешала война. Мы с матерью перебрались в Петербург. Поскольку она неплохо знает русский, обучила и меня.

— А я здесь родилась, — сказала Елизавета, — и родители мои тоже, и их родители. Все как есть — уроженцы Петербурга, представляете?

— Послушайте, Елизавета, а почему бы нам не перейти на "ты", — спросил Николай, — и давайте, пожалуй, пройдем в парк, к озеру. Говорят, сегодня даже разрешено купаться.

— Вы…ты собрались купаться?

— Я? Нет, что ты. Просто смотреть забавно, — Николай засмеялся, — люблю наблюдать за тем, как купаются аристократы. Представляешь, чопорные старички, родившиеся еще до Потопа, лезут в холодную воду в одних только панталонах? Забавно.

— Да, действительно забавно, — засмеялась Елизавета, живо представив себе подобную сцену, — никогда раньше не задумывалась над этим… Пойдемте, значит, к озеру?

— Пойдемте.

Путь до озера занял несколько минут. Вдоль песочных берегов действительно собралась уйма народа. Многие купались, многие просто сидели на раскинутых пледах, подставив обнаженные плечи под палящие лучи августовского солнца. Откуда-то издалека ветер принес манящий запах жарящегося мяса.

— Где же мы сядем? — спросила Елизавета, оглядываясь.

— Вон там, слева, за ивами, есть небольшой скверик с кафе. Думаю, там нам найдется место.

Кафе было небольшим, но уютным, расположенном на свежем воздухе. Со всех сторон его окружали небольшие деревца с нежно-розовыми бутонами. ("Китайская роза" — восхищенно шепнула Елизавета, — они цветут круглый год. Я видела такие цветы только один раз, еще в детстве! Боже, как красиво!")

Свободных мест действительно оказалось много.

— Что-нибудь поедим? — осведомился Николай, когда они присели.

— Ничего не буду, — смутилась Елизавета, — я недавно полдничала. Оставьте.

— Мы, кажется, перешли на "ты", — напомнил Николай, рукой подзывая официанта, — не стесняйся, Елизавета. Скажи, ты любишь мороженое?

— Мороженое? Кто же его не любит? — удивилась Елизавета, — особенно мне нравится с лесными орешками. Фундук называется.

— Официант. Два мороженых, с орешками, и запить чего-нибудь, — сказал Николай.

— Молочный коктейль? — поинтересовался официант.

— Молоко полнит, — сказала Елизавета, — дайте лимонаду.

— Лимонад, так лимонад. — Легко согласился официант, — извольте подождать несколько минут.

— Итак, Елизавета, раз уж мы начали разговор о тебе, то позволь узнать, ты учишься, работаешь? — Николай откинулся на стуле, заложил одну руку за спинку, а ногу на ногу. За его спиной красиво зажглись огни гирлянд, развешанных на деревьях, разгоняя наступающие уже сумерки.

— Ах, я уже не учусь, — ответила Елизавета, залюбовавшись этими яркими разноцветными огнями, — но и не работаю. Папенька мой, еще при жизни, отдал меня учиться в гимназию, которую я закончила в прошлом году. Сейчас мне хватает средств, чтобы не работать. Знаешь, я такая ленивая!