– Значит, – медленно произнес Бондарь, – Геннадий Викторович оставил о себе хорошие воспоминания. Рад за него. Но куда он мог подеваться?

– Уехал вместе с Арианочкой, – предположила Елена. – Узнав, что она ждет ребенка, он сразу заявил, что женится на ней.

– Почему они тянули с оформлением отношений? – спросил Бондарь.

– Ну, – подключился Стас, – Ариана колебалась. Понимаете, в обычном подпитии Гена был душой компании, любо-дорого посмотреть. Но если веселье затягивалось на два-три дня, его словно подменяли. Он мог нагрубить, становился невменяемым.

– Домогаться начинал, – принялась ябедничать Елена. – Я-то себя блюсти умею, а вот некоторые легкомысленные особы откровенно вешались ему на шею. Арианочка ужасно переживала. Одно время даже подумывала сделать аборт. Я ее отговорила. Сама-то я никогда не залетала. Неужели так трудно предохраняться?

– Не знаю, – честно произнес Бондарь. – Вы мне вот что лучше скажите… Как произошла замена прежней Арианы новой? Она же не с неба к вам свалилась?

– Не с неба, – подтвердила Елена. – Прямиком из директорского кабинета. Там есть так называемая комната отдыха. Не знаю, чем они там занимались, но у директора был весьма бледный вид, когда он пришел к нам, чтобы сообщить новость.

– Мы пытались возражать, – продолжил Стас, – но он был непреклонен. Теперь у вас будет другая Ариана Патрича, сказал он. Мол, ее имя значится в афишах, а менять их накладно. Пусть все остается как есть.

– А у самого щека дергается, – припомнила Елена. – Неудивительно. Не знаю, как насчет всего остального, а вокальные данные у новенькой препаршивые. Открывать рот в директорском кабинете и на сцене – не одно и то же.

Это было сказано со знанием дела, но Бондарю не хотелось углубляться в эту тему. Поэтому он повернулся к скрипачу:

– Как отнеслись к замене остальные музыканты?

– Предполагаю, что крайне отрицательно, – ответил Стас.

– Предполагаете? Разве вы не поинтересовались их мнением?

– Да они рассчитались, все сразу, – обиженно сказала Елена. – Даже попрощаться не соизволили, просто не вышли на работу, и точка. А ведь кое-кто из них был нам многим обязан. – Она деловито огладила свои бедра. – Я восприняла это как подлость с их стороны.

– Мы оба восприняли, – уточнил Стас. – Это был предательский удар в спину. Никогда не ожидал такого от тех, кого считал не просто своими коллегами, но и друзьями.

– Да, у нас была отличная компания. – Елена набросила на плечо левую бретельку, что вызвало моментальное соскальзывание правой. – Знали бы вы, какое взаимопонимание царило между нами…

– Совершенно верно, – подтвердил Стас. – Я доверял ребятам, как самому себе.

Судя по кривой усмешке, тронувшей губы его жены, он делал это напрасно, но Бондарь затеял разговор не для того, чтобы обсуждать чьи-то нравственные устои. Задавая один наводящий вопрос за другим, он выяснил, что четверых мушкетеров новая Ариана привела с собой. Таким образом, вся эта братия с улицы Басманной представляла собой не столько музыкальный коллектив, сколько самостоятельную боевую единицу, прикрывающуюся наспех сочиненной легендой. Ни одна иностранная разведка не позволила бы себе действовать так грубо и вызывающе.

Бондарь уже почти не сомневался в том, что они с Костей столкнулись с оперативниками Службы безопасности Украины. Именно эсбэушники могли вынудить директора ресторана принять на работу новых сотрудников, а прежних – удалить подальше, чтобы не путались под ногами.

С какой целью? Ответ на этот вопрос тоже лежал на поверхности. Ариана и ее команда подстерегали тех, кто охотится за прибором, похищенным с русской подлодки. То есть Бондаря и его напарника. А также их анонимных конкурентов, тоже установивших наблюдение за домом номер двадцать два. В таком случае, гидроакустический маяк служил лишь приманкой. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы оценить эффективность подобной ловушки. Но следовало хорошенько пораскинуть мозгами, дабы противник сам очутился в вырытой для других яме.

– Что за люди эти новые оркестранты? – спросил Бондарь. – Талос, Ипполит, Шура, Николай…

– Кто их разберет, – пожал плечами Стас. – Они о себе ничего не рассказывают.

– Таинственность на себя напускают, – сказала Елена. – Вот сегодня, например, Талос куда-то запропастился, а куда – неизвестно. Его дружки молчат, как воды в рот набрали. Пришлось играть без него.

Бондарь едва не пропустил сообщение мимо ушей, решив, что прогул Талоса был вызван непроизводственной травмой, полученной днем на пляже. Но в следующее мгновение в памяти всплыла мужская фигура, увиденная возле арендованного дома. «Это был не кто иной, как Талос! – осенило Бондаря. – Меня сбила с толку его хромота, сутулость и мешковатая одежда, ведь по пляжу он расхаживал в плавках. Теперь все встало на свои места. Талос остался дома, и это он бродил с фонариком в потемках, заставив меня и Костю пережить несколько неприятных минут. Правда, благодаря ему мы обнаружили потайную дверь, но говорить Талосу спасибо я не собираюсь. Вот спросить бы его, какого черта он шлялся возле нашей штаб-квартиры, это другое дело».

Занеся задачу в соответствующие ячейки памяти, Бондарь попытался выудить какие-нибудь дополнительные сведения о сожителях Арианы:

– А что насчет профессионализма ваших новых коллег? Они действительно разбираются в музыке?

– Как исполнители – полная бездарь, – авторитетно произнес Стас. – Ноль без палочки.

– Как мужчины – тоже. – Сделав это двусмысленное заявление, Елена поспешила уточнить: – Ужасные грубияны и нелюдимы. Постоянно отмалчиваются и пялятся на свою обожаемую потаскуху. Странно, что они до сих пор не перерезали друг другу глотки, выясняя, кому ее трахать первым, а кому – последним.