– Может быть, может быть, – проворчал Костя. – Но на твоем месте я бы захватил пистолет. Пусть он будет у тебя под рукой, пока твои яйца будут в руках Маты Хари.

– В случае необходимости я смогу воспользоваться «браунингом», который хранится у Арианы в тумбочке.

– А, видел. И это еще одна причина отказаться от свидания. От баб, которые держат в спальне не кремы, а оружие, ничего хорошего ожидать нельзя.

– Просто эти бабы заранее готовы к неприятностям, – подмигнул Бондарь напарнику. – И правы.

Костя кивнул на ноутбук и предупредил:

– Учти, я буду подслушивать, чем вы там занимаетесь.

– Хорошо, что не подглядывать.

– А вот это как раз плохо, – возразил Костя, отвернувшись. – Если бы я был рядом, мог бы успеть прийти тебе на помощь. А так… – Он устало махнул рукой. – Невелика радость сидеть тут и слушать, как тебя мочат в этом логове.

Нельзя сказать, что Костино напутствие прозвучало ободряюще, но другого Бондарь так и не дождался.

Было уже почти совсем светло, когда Бондарь остановился перед знакомой калиткой. Птицы щебетали на все голоса, улицу перечеркивали длинные утренние тени, кнопка звонка, к которой прикоснулся палец, оказалась чуть влажной от росы.

«Замечательное утро», – сказал себе Бондарь, и тут же был спрошен насмешливым внутренним голосом: «Чему ты радуешься, болван? Возможности помереть при хорошей погоде?»

Бондарь послал его подальше, заставив себя думать только о приятном. Это оказалось несложно, потому что на сей раз Ариана не стала экспериментировать с метанием ключей через ограду, а решила лично засвидетельствовать свое почтение.

Выйдя из дома, она спешила к Бондарю, сбивая с низких веток капли росы полами своего халата. На удивление свежая, если не присматриваться к теням вокруг глаз. Опять соорудившая из волос подобие черного плюмажа, задорно развевающегося в такт стремительной походке. Подчеркнуто приветливая. Старательно маскирующая свои истинные чувства, хотя нетерпение все равно сквозило в каждом ее движении.

– Входи, негодник, – сказала она, пропуская Бондаря в сад. – Не мог потерпеть хотя бы несколько часов?

Это был самый подходящий момент для комплимента. Например, Бондарь мог бы сказать, что не в силах противиться зову ее чар. Или пожаловаться, что потерял из-за нее покой и сон. Вместо этого он решил позволить себе маленькую грубость. Ему захотелось убедиться в своей власти над этой капризной красавицей.

– Мне показалось, что ты сама сгораешь от нетерпения, – обронил он.

Ариана безропотно проглотила эту пилюлю, но отпрянула, когда рука Бондаря поднялась, чтобы покровительственно потрепать ее по щеке.

– Эй, ты собирался поговорить со мной о деле, – напомнила она.

– Сейчас для меня самое главное – это ты, – заявил Бондарь. – Все остальное потом.

– Ты сказал, что со мной хотят встретиться какие-то люди, – не унималась Ариана.

– Один из них перед тобой.

– Так это был лишь предлог, чтобы выманить меня из постели?

– Выманить, заманить, какая разница? – усмехнулся Бондарь. – Давай закончим то, что начали прошлым вечером, а потом побеседуем о деле.

– Мне не нравится, когда со мной говорят таким тоном! – Ариана топнула ногой.

– Каким?

– Повелительным. Разве я тебе что-то должна?

– Если нет, – медленно произнес Бондарь, глядя ей в глаза, – то я могу уйти.

Было заметно, каких усилий ей стоило сдержаться, и, когда она сумела подавить вспышку гнева, ее ноздри трепетали, как у пантеры, не имеющей возможности поквитаться с обидчиком, дергающим ее за усы. Но дикая кошка знала, что рано или поздно ситуация изменится в ее пользу и она ни в коем случае не упустит удобный момент. Поэтому она заставила себя промурлыкать:

– Пойдем в дом. Для выяснения отношений тут слишком прохладно.

– Конечно, – кивнул Бондарь. – Пойдем, раз уж тебе не терпится.

– Мне? – Пальцы Арианы судорожно впились в отвороты халата. Как минимум один из ее холеных ногтей был безнадежно испорчен.

– Пусть будет «нам», – великодушно произнес Бондарь. – Нам обоим не терпится. Или я ошибаюсь?

Не произнеся в ответ ни слова, она крутнулась на месте так порывисто, что полы ее халата сшибли несколько листьев со склонившейся до земли яблоньки. Идя следом, Бондарь тоже отмалчивался, а когда они очутились в темной прихожей, дал волю рукам.