Однако кольчуги были не у всех воинов, так как кольчужный доспех был слишком дорог. Простолюдины вместо него носили куяк — кожаную безрукавную рубаху с нашитыми на нее металлическими бляхами.

Необходимой частью воинского снаряжения был шлем — шелом. Типично русским был остроконечный шлем — «луковица». Он заметно отличался от иноземного, а именно — отсутствием забрала, зато необходимой частью его была бармица — кольчужная сетка, прикрепленная к шлему изнутри, спадающая на спину и плечи и застегивающаяся под подбородком. А вместо забрала служил подвижной наносник — стрелка.

Но за период борьбы с монголо-татарами русские шлемы изменили свою форму. Они потеряли высокие навершия, ибо высокие шлемы легко было сбить саблей.

Некоторые русские шлемы-мисюрки имели плоский верх и всё ту же кольчужную сетку — бармицу, короткую спереди и удлиненную с боков и сзади.

Защитным оружием служил щит миндалевидной формы, который держали в руках заостренной стороной вниз. Делали его из прочного дерева и обтягивали кожей и оковывали железом. В центре он обычно имел железную круглую бляху.

Оружием для нападения служили обоюдоострый меч, сабля, копье-рогатина, короткое металлическое копье-сулица, кистень, состоявший из древка и прикрепленной к нему на цепи гири, а также топор, лук, и колчан со стрелами.

Конные дружинники князей и бояр носили тягиляи — длинные кафтаны с воротником-козырем. Их шили на подкладке, а между подкладкой и верхом проводили слой пакли с вложенными в него железными пластинами. Такие тягиляи спасали не только от ветра и холода, но и от вражеского копья, меча и сабли.

Князья и бояре надевали на грудь, поверх кольчуги, короткую металлическую кирасу для защиты от колющего и рубящего оружия; на руки — металлические пластины (наручи) и рукавицы. Ноги защищали «бронированные» сапоги — бутурлуки, или сапоги, покрытые пластинами, наподобие чешуи. Поверх доспеха воеводы надевали еще и налатник — короткий плащ типа нарамника с не сшитыми в боках полами и широкими короткими рукавами. Налатник имел спереди разрез и застегивался на медные или оловянные пуговицы.

Кроме чисто русского оружия обозы везли на санях и немало иноземных доспехов, вплоть до рыцарских. [140] Сейчас же князья, бояре, дружинники и пешие ополчены, шли и ехали налегке (без тяжелых доспехов).

Дмитрий Александрович также снял свое богатое «выездное» облаченье, и был одет в теплые меховые порты и полушубок на песцовом меху. Голову его покрывала горлатная шапка, сшитая из горлышек куницы, с бархатным верхом. Из оружия лишь меч опоясывал воеводу, с которым он никогда не расставался.

Простые же ратники были одеты в привычные овчинные полушубки и заячьи шапки. Однако среди ополченцев боярина Мелентия Ковриги Дмитрий Александрович заметил несколько мужиков, облеченных в армяки, кои считались летней одежкой, и в лапти с онучами. Мужики хоть заметно и приободрились при виде большого воеводы, но сразу бросалось в глаза, что их весьма донимает стужа.

Дмитрий Александрович сурово сдвинул густые, изогнутые брови.

— Чего ж ты, Мелентий Петрович, своих ратников не оберегаешь? Сам-то, небось, три шубы на себя напялил.

— Так, ить, по скудости своей, князь. Где зимней одёжы на дворовых людей набраться?

— По скудости? — еще больше посуровел Дмитрий Александрович. — А ну-ка, гридни, скиньте рогожи с саней боярина!

Гридни скинули. И без того пухлые, розовые щеки Мелентия Ковриги стали свекольными. На санях чего только не было! Тягиляи, добротные шубы и полушубки, меховые шапки, теплая обувь…

Сергуня Шибан, ближний послужилец боярина, смахнув с черной окладистой бороды сосульки, довольно крякнул: будет сейчас на орехи Мелентию Петровичу, всё скупердяйство его открылось. Так ему и надо, сквалыге!

— А это кому, Мелентий?

— Так ить дорога дальняя, князь. А обратный путь? Всю одежонку поиздерут. Поберегаю до сечи.

— Поберегаешь? — вскипел Дмитрий Александрович и резко приказал:

— Снимай с себя шубы — и ополченцам!.. Не хлопай глазами. Снимай! А всех остальных — из обоза приодень. И чтоб никаких армяков и лаптей. Не позорь войско русское!

Мелентий Петрович принялся стягивать с себя теплые шубы. Срам-то какой! Да еще при своих смердах! Но и перечить князю нельзя. Ишь, как гневно глазами сверкает. Того гляди, меч выхватит. Весь в покойного батюшку. Тот уж куды, как грозен был.