— Я и поверить не мог, что когда-нибудь мне удастся познакомиться со знаменитым агентом Икс.

А вот это уже, пожалуй, звучало угрожающе. Видимо, слухи о моих выдающихся способностях распространялись с поразительной быстротой. Полковник Бейкер получал неплохие дивиденды с изобретенного им оперативника-фантома. Он-то явно был в выигрыше, а вот что было делать мне?

— А кто такой агент Икс? — спросил я.

Форстер сочувственно покачал головой и сказал:

— Мне очень жаль, старина, но ваша легенда сгорела. Вам придется смотреть действительности в лицо. Что, конечно, весьма неприятно для человека с вашей репутацией. Извините, но так уж получилось.

Это, и правда, было весьма неприятно. Мало того, ситуация, на мой взгляд, была чревата фатальным исходом. Но я решил ни за что и ни в чем не признаваться.

— Не понимаю, о чем вы, — сказал я.

— Ответьте мне только на один вопрос: где найти Кариновского?

— Рад был бы помочь, но я такого человека не знаю.

— Значит, не скажете?

— Я же не могу сказать вам то, чего и сам не знаю.

Форстер вытянул губы трубочкой и некоторое время обдумывал мой ответ. Судя по акценту, он был либо немцем, либо австрияком, но стремился вести беседу в легком, даже игривом тоне, за которым, впрочем, чувствовалась угроза. Видимо, сказывалось влияние Италии. К сожалению, в целом получалось довольно плохо — тупо и тяжело. Рапира — явно не его оружие, решил я; ему куда больше подходит дубина. Да и чувство юмора у него было какое-то тяжеловесное, тевтонское. Таких людей многие вообще считают лишенными способности воспринимать шутки. Я понял, что это человек, в общем, довольно нелепый, но чрезвычайно опасный.

— Най, — сказал он спокойно, — а вы не слишком далеко зашли? Вы ведь, несомненно, знаете: в нашем мире трудно хранить секреты. Форд прекрасно знает, чем занимается «Дженерал Моторс», а все планы «Кока-колы» известны «Пепси». То же самое и в секретных службах разных стран. В конце концов, наша профессия имеет и свои определенные традиции. Неписаные, правда, и, может быть, недостаточно четко обозначенные, но все-таки традиции.

Я с интересом слушал. Все это было для меня ново.

— Шпионы всегда шпионят друг за другом, — продолжал Форстер. — Причем даже больше, чем за правительственными чиновниками или военными. И если агент попадает в руки противника и если он оказался, несомненно, уличенным в содеянном и в принадлежности к определенному государству, предполагается, что он — в соответствии с добрым спортивным духом — признает свое поражение и расскажет все, что должен рассказать, оставив позу неприступного молчальника профессиональным патриотам. Живи и давай жить другим — вот наш лозунг; история — штука длинная, а жизнь — короткая. Такие у нас традиции. И в этом есть определенный смысл, не правда ли, мистер Най?

— Вполне определенный, — сказал я.

Форстер улыбнулся с видом победителя.

— Я могу понять ваши чувства. У вас потрясающая репутация; и вы желали бы сохранить ее. Но я надеюсь, что гордыня — не ваш порок. Все мы люди, все мы время от времени совершаем ошибки; даже человек с вашим опытом от них не застрахован. И в случае неудачи, несомненно, следует отнестись к ней разумно и постараться сохранить жизнь, чтобы иметь возможность продолжить бой на следующий день. А вы как думаете, мистер Най?

Это была самая лучшая проповедь, которую я когда-либо слышал. Я чуть не заплакал от умиления.

— Целиком и полностью с вами согласен, — заявил я.

— Тогда скажите, где найти Кариновского.

— Но я не знаю, где он находится.

— А что вы агент Икс — это вы, по крайней мере, признаете?

— Конечно. Я все что угодно могу признать — что я агент Икс, Игрек, Зет — лишь бы доставить вам удовольствие. Но я все равно не знаю, где находится Кариновский.

— Извините, но вы должны это знать, — заявил Форстер. — В конце концов, это ведь ваша совместная операция.

— Нет, не моя, — отвечал я. Черт, сорвалось с языка! Но он все равно уже знал про Гуэски.

— Не может быть, чтобы всем этим заправлял один Гуэски, — сказал Форстер. — Он же совершенно некомпетентен.

Теперь было самое время выяснить, действительно ли это так.

— Впрочем, Гуэски можно сбросить со счетов, — продолжал Форстер. — Операцией командуете вы, и у вас, разумеется, есть вся относящаяся к делу информация.

— Но я не знаю, где Кариновский, — повторил я чуть ли не в пятнадцатый раз.

Форстер несколько минут изучающе глядел на меня. Потом сказал:

— Мистер Най, я взываю к вашему спортивному духу. Умоляю, не заставляйте меня прибегать к э-э-э… насилию.

Он говорил вполне искренне. Я всем сердцем разделял его убеждения. И действительно желал избавить его от неприятной необходимости причинять мне боль.

— Мне бы очень хотелось вам помочь, — сказал я. — Но не могу. Можете поверить мне на слово?

Форстер еще некоторое время изучающе смотрел на меня. Потом сказал:

— Хорошо, мистер Най. Я поверю вам на слово. Можете идти.

Я встал, чувствуя себя несколько неловко.

— Вы хотите сказать, что я могу просто так уйти отсюда?

Форстер кивнул.

— Я же сказал, что верю вам на слово. Вполне возможно, что в настоящий момент вы действительно не знаете, где находится Кариновский. Но вам придется это выяснить. И когда вы выясните, мы с вами снова встретимся и поговорим.

— Вы так в этом уверены?

— Да. Пока вы в Венеции, я могу вас разыскать в любой момент. И могу сделать с вами все, что мне заблагорассудится. Венеция — моя оперативная база, Най. Не ваша, а моя! Помните об этом.