Все мы заслуживаем любви, смешные и нелепые, красивые и не очень, глупые и умные. Главное встретить своего человека. Он давно смирился с собственным одиночеством, окружил себя колючими иголками цинизма и навсегда перестал мечтать. Пока однажды в его жизнь не ворвалась смешная нелепая девчонка, перевернувшая его мир.
Три ступеньки.
Многие люди боятся одиночества.
«- Что такое счастье?
– Никогда не быть одной», - прочитал я в каком-то интервью. Смешно. Меня одиночество лечит. Представьте себе: вечер, приглушенный свет в заставленной книгами гостиной, чашка чая на низеньком столике и тишина... блаженная, никем не нарушаемая тишина. И тебя больше нет, ты сливаешься с миром, становишься его крохотной частицей, растворяешься во вселенной. Прекрасное чувство. Все так четко и осязаемо: шершавые ручки кресла, выцветшие надписи на полуистлевших корешках, запахи...
В последнее время я лишен и этой радости. Во всем виновата Вера, прицепилась ко мне словно пиявка, вьется вокруг меня целыми днями: «Юрочка то, Юрочка это... А не хочешь ли чаю?»
– Вера, - говорю я, - тебе больше нечем заняться?
– Нечем, - отвечает она, не понимая намека, и принимается мыть посуду. Это ее любимое занятие.
Вера заявилась ко мне сразу после бабушкиных похорон и заявила, что она меня не бросит.
- Я буду покупать продукты, убираться, готовить и всякое такое прочее...
– сказала она.
Я ответил, что готовить мне не нужно, руки у меня еще не отсохли, протереть пыль я тоже в состоянии, а насчет такого прочего пусть даже не мечтает. Вера покраснела и пробормотала еле слышно, что под таким прочим мы, наверное, понимаем разные вещи. Надо сказать, за год она значительно превысила свои полномочия. Самое дурацкое во всей этой ситуации то, что без нее я действительно не могу обходиться, точнее, без ее помощи.
Влюбилась она в меня, что ли? Да, нет, не может быть! Хотя бы уже потому, что никакой любви в природе не существует. Ее придумали для оправдания своих дурных поступков. Легче всего сказать: «Я влюбился» судье, который рассматривает дело, надоедливой старой супруге, родителям. Два простых слова и дальше можно говорить что угодно. Любовь, как нечто иррациональное, уже не поддается объяснению, как и вызванные ей поступки. Очень удобно.
Я много думал, что же так тянет людей друг к другу? И наконец понял: всего лишь инстинкт. Человек – стадное животное.
А как же я? Я выше всего этого. Я подавил свою животную сущность, вознесся над ней, я полностью свободен. Вера считает, что я лукавлю. Ничуть.
– Вера, никакой любви нет, - вдалбливаю я в ее головку, - только закон притяжения, заставляющий сбиваться в стаи ради продолжения рода, удовлетворения собственного тщеславия, амбиций...
– Просто, ты никогда не любил.
– Можно подумать, меня любили!
– возмущаюсь я.
– А как же Зинаида Андреевна?
– не унимается Вера.
– Бабушка?
– я задумываюсь.
– Понимаешь, есть определенный тип людей, добровольные мученики. Взваливают на себя непосильную ношу, гордятся собой, выставляют на показ милосердие...
– Дурак ты, Юра!
– Я не дурак, я – ноша.
Интересно, заметила ли она тогда, что я врал? Увидела, как больно мне вспоминать? Ведь, на самом деле, только бабушке я и был нужен.
Бабушка была доброй. Она всех подбирала. Меня, например, словно брошенного в подъезде котёнка. Несколько лет назад на одном из московских вокзалов подобрала она и Веру. Семнадцатилетняя девчонка стояла у пригородных касс и ревела белугой. Оказалось, она приехала в Москву из Рязани поступать в пединститут. В привокзальной толчее у Веры вытащили кошелёк («А ведь говорили умные люди: не клади все деньги в одно место») и теперь она не знала, что делать. Бабушка, конечно же, потащила её к нам в Подмосковье.
Помню свой шок от увиденного. Вера в жуткой вязаной кофте с огромными пуговицами (она никогда не умела нормально одеваться) стоит, уставившись на моё кресло, и наивно так заявляет: «Ой, а у него что, ножки отсохли?» Ещё одно её уникальное качество – придумывать одной ей понятные слова и выражения. И этот человек мечтает стать учителем! С такой-то речью! В тот момент мне захотелось дать ей по голове чем-нибудь тяжёлым. Я уже приготовил было ехидную фразочку и даже открыл рот, чтобы её произнести, как вмешалась бабушка и рассказала душещипательную историю о том, как на меня пятилетнего грохнулась с крыши ледяная глыба и переломила мой позвоночник, погребя под собой не только моё хрупкое тельце и способность ходить, а также отчего-то всю любовь и нежность моих родителей.
– Понимаете, Вера, - сказала она в конце.
– Не у всех, к сожалению, хватает душевных сил заботиться о больном ребёнке. И не нам осуждать людскую слабость.
Что ж, а вот я осудил.
Бабушка Вере дала денег, поселила у нас, пока та не поступила в институт и не получила место в общежитие.
У нас постоянно кто-то жил. Лет пять назад обитался один бомж: помылся, отъелся, взял взаймы на билет до Волгограда и исчез. Другой его собрат церемониться не стал и в первую же ночь стащил все наши сбережения.