— Если уж ты так интересуешься стратегией — читай хотя бы толковые книги, а не эти военные истории! Возьми, например, вон тот учебник — в нем всё довольно ясно изложено.

Он снял с полки растрепанный пухлый том и подал ей.

С тех пор отец не препятствовал занятиям Катерины: он понял, что уже не может повлиять на интересы дочери. Больше не скрываясь от него, она увлеченно упражнялась в искусстве владения мечом, наблюдала за ходом учений и штудировала книги по военному делу. Втайне король даже гордился дочерью, и ему доставляло истинное наслаждение разговаривать с ней о ратном искусстве — такое глубокое понимание всех нюансов стратегии и тактики доводилось встречать у редкого генерала. И всё же он не мог смириться с тем, что своим поведением Катерина нарушает установленные порядки. Закон и порядок были для Николая превыше всего — в этом он видел основу благополучия государства. Именно стремление к порядку не позволило ему жениться второй раз или искать развлечений на стороне после трагической гибели супруги — король, воплощение законности, должен был являть образец строгости к себе в первую очередь. А тут — дочь, которая ведет себя совсем не так, как положено принцессе, проводя время в воинских утехах вместо балов и прогулок… Нет, он не мог терпеть этого.

Постепенно у него созрел план: выдать Катерину замуж, чтобы, став женой и матерью, она выкинула военную блажь из головы. Вскоре нашелся и подходящий претендент — Роланд Айронфист, недавно отвоевавший корону Энрота у своего брата Арчибальда. Николай не имел сына-наследника и, высылая сватов к Роланду, надеялся, что со временем сыновья Катерины займут оба престола — энротский и эрафийский, объединив два братских народа в единую могучую силу, которая обеспечит своей мощью мирную жизнь подданных.

Катерина восприняла идею отца безо всякого энтузиазма. Надо сказать, что претендентов на ее руку и сердце хватало и раньше. Не отличаясь особой красотой, внешне она была всё же довольно привлекательна: строгие правильные черты лица, высокий открытый лоб, широко расставленные, чуть раскосые зеленые глаза, гладкая, чистая и упругая кожа, волна густых светло-каштановых волос. Правда, лицо ее всегда казалось печальным и суровым, даже когда она находилась в прекрасном расположении духа — то ли из-за бледности и серьезности, то ли из-за каких-то других особенностей. Разумеется, многочисленных женихов привлекала не только внешность Катерины, но и ее титул вкупе с надеждой занять трон. Впрочем, при более близком знакомстве многих отпугивал ее строгий характер и странная для женщины увлеченность военным искусством. Тех же, кто продолжал упорствовать, Катерина отшивала по всем правилам стратегии и дипломатии: ее совершенно не привлекала возможность замужества, а мужчины интересовали ее лишь в качестве партнеров по военным упражнениям. Но сейчас она была связана двойным долгом дочери и подданной. И хотя ее нисколько не прельщала перспектива покинуть родину ради чужеземного королевства, она согласилась на приезд жениха, не сомневаясь, что сумеет найти причины для отказа.

В разгар лета в Стедвике появился Роланд — грубоватый и решительный молодой человек, во всём облике которого чувствовался сильный характер. Он чем-то напоминал Катерине отца, и общаться с ним было приятно и интересно. Долгими вечерами они гуляли по дворцовому саду, и Роланд рассказывал о сражениях со своим братом за энротский престол. Эти рассказы производили сильное впечатление на большинство молодых девиц, с которыми ему приходилось встречаться. Катерина тоже выслушивала их с интересом, но по задаваемым ею вопросам Роланд понял: эта принцесса заметно отличается от прочих потенциальных невест. Если другие девушки, с открытым ртом слушая истории о подвигах Роланда, восхищались его доблестью, то Катерину интересовали подробности сражений, применявшиеся в них тактические планы. Она подробно расспрашивала о численности и расположении войск, предлагала свои варианты действий… Королю стало очевидно, что на этот раз он имеет дело не с обычной пустоголовой красавицей, каких на своем веку повидал уже много. Он увидел в Катерине родственную душу. Ей тоже нравился Роланд, нравилось его серьезное и уважительное отношение к ней. Впервые в жизни она встретила мужчину своих лет, с которым могла на равных разговаривать о делах и битвах, который не делал при этом скидок на ее молодость и неопытность и понимал ее с полуслова. Катерина чувствовала, что лучшего мужа ей не найти, и всё больше склонялась к тому, чтобы принять его предложение. Ее останавливал лишь один момент: она не представляла себе, как сможет жить, покинув родную Эрафию. Но, поддавшись на уговоры отца, убеждавшего ее в большой государственной важности предстоящей свадьбы, принцесса всё же дала согласие стать женой Роланда.

В первый день августа они обвенчались, и вот настал день, когда Катерина с мужем должна была отбыть на его родину. «Ты уезжаешь в Энрот, — сказал ей на прощание отец. — Но, как бы ни сложилась твоя жизнь, запомни: главным для тебя всегда должны быть Эрафия и справедливость». И только уже стоя на палубе корабля и глядя на уменьшающуюся фигурку отца на фоне толпы придворных, Катерина впервые в полной мере осознала, как тяжело ей будет вдали от дома.

В Энроте её приняли радушно — народ был покорен её добросердечием и простотой в общении, а вельможи оказались очень довольны упрочившимся союзом с Эрафией. Но ни новые друзья, ни многочисленные обязанности и хлопоты, ни любовь мужа не могли избавить ее от незнакомого доселе чувства пустоты и тягучей тоски, щемящей сердце. В Энроте всё было чужим и непривычным: порядки, обычаи, даже природа. Свободная Гавань — энротская столица, где теперь жила Катерина, — казалась безобразным нагромождением старых и новых зданий. Здесь было тесно и душно, и она всё время уносилась мыслью в свой Стедвик с его многочисленными садами и фонтанами, с широкими улицами и величественными зданиями центральной части, где селилась знать, с нарядными, увитыми плющом разноцветными домиками простого люда в окраинных районах, со сверкающими золотыми куполами большого и славного монастыря, привлекавшего паломников со всей Эрафии… Разве можно было сравнить с ним Свободную Гавань, грязный и шумный город, из-за обилия заморских торговцев похожий на огромный суетливый базар? А дворец, в котором жила Катерина? В Стедвике это было изящное здание, нарядные бело-голубые стены и позолоченные колонны которого особенно красиво смотрелись на фоне окружающей зелени. А королевский дворец в энротской столице был аляповатым сооружением, построенным с претензией на роскошь, но явно перегруженным архитектурными излишествами…

Впрочем, дело было, конечно, не в архитектуре дворцов и не в красоте городов. Просто слишком многое, видимо, связывало Катерину с родной страной, с её народом, с отцом. В Энроте она чувствовала себя посторонней и лишней, не радуясь ни титулу королевы, ни ласкам мужа. Роланд искренне недоумевал, как это его жене может не нравиться Энрот. Он надеялся, что со временем она привыкнет и освоится, но ее тоска не проходила, а лишь усиливалась. При всей любви к ней, муж совершенно не понимал, что творилось в ее душе. А она всё чаще и чаще выходила на берег и подолгу стояла там, печально глядя в бескрайний простор моря, за которым находилась далекая родина. И всё чаще думала о том, что переезд в Энрот был роковой ошибкой. Даже рождение сына, которого она назвала в честь отца Николаем, мало что изменило. Ребенок стоил немалых мучений — беременность протекала тяжело и закончилась благополучно лишь благодаря усилиям придворных магов, пользовавших Катерину травами и заклинаниями. Более того, королеве пришлось смириться с мыслью, что больше у нее детей не будет — забеременеть во второй раз ей не помогло и вмешательство магов. Желанный и выстраданный ребенок, которому было суждено стать единственным наследником Катерины, поглощал всё свободное время, но и он не мог отвлечь ее от мыслей о родной Эрафии и оставшемся там отце.

А потом, в так называемую Ночь Падающих Звезд, в Энрот неожиданно пришло несчастье. Прилетевшая невесть откуда комета принесла ужасных, никогда прежде не виданных злобных тварей — криганских демонов. По свидетельствам посещавших Энрот заморских купцов, та же беда обрушилась на Антагарих — а именно на Эофол, благодатную землю миролюбивых полуросликов, превратившуюся теперь в сущий ад, в источник угрозы для всех соседних стран. Катерина искренне жалела добродушных и жизнерадостных полуросликов, но при этом горячо благодарила судьбу, что удар, к счастью, пришелся не на Эрафию.

Возможно, Роланд оставил бы пришельцев в покое, предоставив им обретаться в пустынных местах на границах страны, куда тех занесла судьба, но демоны хотели большего — они всё чаще и наглее проникали в Энрот, сея смерть и разрушение. Этого терпеть было нельзя, и, передав Катерине все государственные дела, король отправился с отборной дружиной изгнать демонов и уничтожить их в собственном логове. Они ускакали, и никаких вестей не доносилось из отдаленных пустошей.

Впрочем, Катерине не пришлось долго мучиться неизвестностью, ещё одна черная весть пришла из-за моря — умер отец. Это было так неожиданно и невероятно, что она не сразу поняла строки письма и не почувствовала горя — только ощущение нереальности происходящего и какое-то тупое недоумение: как могло случиться, что отец, еще молодой и никогда серьезно не болевший, умер столь внезапно? Лишь вечером, войдя в комнату сына и увидев портрет Николая Грифоново Сердце, всегда висевший в изголовье ложа внука, в обрамлении черной траурной ленты, Катерина со всей ясностью осознала, что никогда больше не увидит отца, и безмолвное горе взмыло из онемевшего сердца к горлу и прорвалось облегчительными слезами. К счастью, этих слёз не видел маленький Николай, он пришёл позже, притихший и не понимающий, как себя вести — у него ещё никто не умирал, да и деда он знал лишь по урокам, отзывам отца и рассказам матери.