Шрифт:
– Да что вы! Он даже не показывал никому. Про нее вообще мало кто знал. Только те, наверно, через кого он картины покупал. А это на моей памяти всего-то раза два было. Вот, Алекс, например…
Последних слов Наташа не услышала, точнее – не обратила на них внимания, потому что ее взгляд натолкнулся на нечто удивительное.
Ого! А это уже высший пилотаж. Родченко! [24]
– А вот еще и Серафим Павловский [25] – интересный мастер, многогранный, интеллигентный. – Она подошла ближе. – Его стиль всегда узнаваем. Видишь эту почти воздушную прозрачность?.. Да, достойная коллекция, ничего не скажешь.
24
Александр Родченко (1891—1956 гг.) – советский живописец, скульптор, график, родоначальник дизайна и рекламы в СССР, основоположник конструктивизма.
25
Серафим Павловский (1903—1989 гг.) – советский график, живописец, монументалист. Учился у Куприна, Фонвизина, а также во Вхутемасе-Вхутеине у Бруни, Кузнецова, Фаворского, Чернышова. В 1975 году издана его книга «Материалы и техника монументально-декоративного искусства». Создал много монументально-декоративных произведений в разных городах России. В Москве, в метро «Ботанический сад», «Добрынинская» его мозаика, барельеф. Он писал: «Все явления жизни неповторимы, художник, изображая, находит уникальные средства выражения на языке изобразительного искусства».
В большой комнате не было почти ничего – несколько невысоких книжных шкафов, три кресла вокруг низкого столика, а на стенах – картины… Десятки картин. Наталья медленно пошла вдоль стен, изучая никогда не виденные полотна…
Наталья готова была смотреть бесконечно, но за рукав уже теребила Вика:
– Модильяни еще раз увидеть хотите?
– Рисунки у тебя?!
– А где же им еще быть?
Вика подошла к шкафу, отворила дверцу и вытащила папку. Ту самую, которую уже однажды видела Наталья. Положила ее на столик.
Наталья быстро подошла к столу, дрожащими руками развязала тесемки, открыла и отпрянула…
Рисунки были не те!
Вернее – тоже копии. Подделки.
– Я просто не могу в это поверить, – жалобно простонала Вика. – Я его знаю уже больше двух лет. Алекс к дедушке приходил, когда они о новой картине договаривались. Дед, кажется, Степанову [26] купить хотел. Но что-то там не заладилось, то ли цена слишком высокая, то ли продавец передумал. Так мы с Алексом и познакомились. А потом – уже после дедушкиной смерти – он мне позвонил, спросил, как дела. Кроме него никто не интересовался. Я его пригласила, он и стал захаживать.
26
Варвара Степанова (1894—1958 гг.) – советская художница и дизайнер, ученица Константина Юона.
Они снова сидели в кухне, и Наталья слушала Викину историю. Корнев, то ли из вежливости, то ли от полного равнодушия к происходящему остался дремать в кресле.
А история была самая обычная.
Сначала Алекс просто приходил, пил кофе, слушал рассказы про Викину учебу, сочувствовал, давал советы. Потом начал приглашать – то в театр, то в ресторан. В выходные иногда приезжал, хотя очень редко, он же женат, возил за город – кататься на сноуборде, на залив – ходить на яхте между Петровских фортов. Один раз вместе плавали на экскурсию в Кижи и на Валаам. И вот в один прекрасный день Вика обнаружила, что влюбилась!
Но самое замечательное было впереди, потому что оказалось, что любовь взаимная.
И началась счастливая безумная круговерть. Наталья горько усмехнулась: он не засыпал ее цветами и подарками, не водил по дорогим ювелирным магазинам и не обвешивал красивыми блестящими побрякушками. Не таскал по эксклюзивным бутикам, и не одевал там как куклу. Они не бывали на престижных презентациях и выставках Северной столицы, не гуляли в самых модных ночных клубах. Но он обещал столько всего! Париж и Ниццу, Милан и Флоренцию, Мадрид и Барселону, Канары и Монако… Рассказывал об удивительных друзьях, которые непременно станут и ее друзьями, полюбят и оценят, какая она замечательная. Надо только немного подождать, а потом целую вечность вместе, вдвоем, навсегда. И она уже мечтала, как и где они будут жить, уже и мысли не допускала, как без него сможет хоть день провести.
Но проводить в одиночестве приходилось не день и не два – недели, а иногда и целый месяц. И его «немного» растягивалось и растягивалось. Потому что, как объяснял Алекс, быстро развестись ему не давала стерва-жена, и нужно чего-то ждать. Объяснения эти были особенно мучительны, так как Алекс на самом деле ничего толком не говорил, все было как-то туманно и загадочно. Но что стоит обмануть влюбленную девушку, особенно, если она готова быть обманутой, только бы не потерять надежду на счастливый конец? Тем более, такую непутевую и непрактичную оптимистку, как Вика.
А когда Вика окончательно поняла, что не может хранить у себя рисунки Модильяни и должна непременно передать их музею, она рассказала об этом Алексу. Он сразу же согласился. Решено было подарить эти рисунки Фонтанному дому – это бывшая усадьба Шереметевых на Фонтанке, где Ахматова прожила почти тридцать лет. И вот тогда-то Алекс и предложил сделать экспертизу и атрибуцию рисунков. В общем-то, совершенно правильное решение; собственная уверенность для домашнего пользования – это одно дело, а совсем другое – когда эти рисунки официально передаются музею. Ну что за конфуз бы был, если б они подделками оказались! То есть теперь-то они ими и являются, но это уже – иной разговор…
– Короче говоря, – закончила Вика, – Алекс взял рисунки в Москву, чтобы показать их специалисту, а именно – вам. Через четыре месяца привез назад вместе с вашим заключением. Я положила их в шкаф и больше оттуда не доставала.
– Но я делала экспертизу не четыре месяца, а всего один! – запротестовала Наталья. – Где же они были еще три месяца? И что с ними делали?
– Я рассказала все, что знаю, – сокрушенно вздохнула Вика.
– А когда ты последний раз этого Алекса видела?
– Недели три или четыре назад. Он в последнее время вообще редко показываться стал. Говорил, что жена совсем жизни не дает, но появилась возможность развестись. А я уже и не очень надеялась и, если честно, не особенно к этому стремилась. Он каким-то другим стал. Невнимательным, недобрым, неласковым. О любви говорил, словно по обязанности, лишь бы я это услышала. Да и все разговоры стали другими. Раньше планы строил, обещал… Да что теперь… – Она безнадежно махнула рукой и замолчала.