— Ничего себе! — чуть не присвистнула Тамара. — Ну и нравы! Неужели он считает, что тебе это приятно?

— Здесь так принято, — снова мягко попыталась объяснить Инна. — Принято оставаться друзьями.

— Ну, не знаю, — не согласилась Тамара. — Сколько раз меня Юра в гости приглашал, но я так и не согласилась.

— Почему?

— Поставила себя на место его жены и поняла, что не желаю себя ни видеть, ни знакомиться! Не нравится мне эта ваша любовь по-французски!

— Дело не в любви по-французски, по-американски, по-русски… Дело в том, что у мужчин вообще другое понятие о любви… Я долго думала прошлой ночью: что же такое на самом деде — любовь? Иллюзия? Мираж? Или всего лишь плотское желание? Почему любовь начинается так многообещающе и почти всегда заканчивается предательством?

— Но ведь…

— Подожди, не перебивай, — набрала воздуха в легкие Инна и продолжила: — Когда я столкнулась с этим в первый раз, мне помогла выжить дочь. Благодаря ей я заставила себя поверить, что всего лишь ошиблась в выборе и полюбила не того человека. Когда жизнь повторила свой урок, я решила… Знаешь, а ведь твоя мама в чем-то права: нельзя руководствоваться голым чувством.

— А как было во второй раз? — осторожно поинтересовалась Тамара.

— Как? — грустно улыбнулась Инна. — У меня снова увели мужа. Разница была лишь в том, что первая разлучница работала с Артемом через стенку, а вторая — через стенку жила. Что называется, увели из-под носа… Правда, несмотря на очередной крах семейной жизни, именно благодаря соседке я хоть в чем-то состоялась… Да и с Дени познакомилась с ее подачи. Так что сегодня я ей даже благодарна…

…Инна отправилась в Ленинград на трехмесячные курсы повышения квалификации в конце ноября восемьдесят девятого. Сами занятия ее мало интересовали: она уже знала, что не вернется в маленький прибалтийский город, где спешно строился новый энергоблок атомной станции. В крайнем случае уедет к родителям. Жить рядом с предавшим ее человеком дальше было невыносимо.

Даже случайной встречи с бывшим мужем Инна боялась как огня: вздрагивала, шарахалась в сторону, если видела на улице похожую фигуру. Но разве можно спрятаться в городе, где почти все работают в одном месте и периодически, как бы невзначай, припоминают, где и когда встречали Артема с его новой семьей!

Вырвавшись из цепкого плена сплетен и пересудов, она заново училась дышать полной грудью. То, что в бесконечной толчее огромного города ее никто не знает, поначалу радовало: ни одна деталь не напоминала о том, что осталось там, в прошлой жизни, и не могла потревожить затягивающуюся на душе рану.

Прогуливая занятия, она часами бродила по холодным, промозглым улицам и начинала понимать, почему когда-то взахлеб Тамара рассказывала ей об этом удивительном городе: дворцы, музеи, памятники на каждом шагу и седая Нева с бесконечными каменными набережными… В этом городе жил особый, магический дух, пронизанный необыкновенно светлой печалью, ненавязчиво проникающий в мысли, отвлекающий от реальности, заставляющий мечтать, фантазировать и проживать жизни обитавших здесь когда-то людей. Закрыв глаза, Инна как наяву представляла себе юную бабушку, спешащую на тайное свидание с адъютантом своего отца, большую дружную семью прадеда, сидевшую за длинным обеденным столом…

«Дом! — пронзило ее однажды. — Я должна найти дом, в котором они жили! Но с чего начать?»

И вдруг то, что поначалу она так ценила в этом городе, стало играть отрицательную роль: она не знала никого, кто мог бы посоветовать, какой шаг сделать первым! Ломая голову над тем, с чего начать поиски, однажды утром она по привычке отметилась на курсах, вышла на улицу, толком еще не зная, в какую сторону идти, и вдруг ее взгляд наткнулся на табличку: «Городская справка».

Крепко зажав в руке листик с адресом центрального архива, она долго топталась у входа в здание, пока решилась переступить его порог. Здесь, в старых, покрытых пылью и следами времени рукописных и печатных фолиантах, мирно дремала история города начиная с петровских времен.

Молчаливо выслушав сбивчивые объяснения, строгая женщина с гулей на голове без лишних слов протянула бланк с длинным перечнем вопросов, на которые Инна не знала и десяти процентов ответов. Продолжая вчитываться в отпечатанные строчки, она ненароком покосилась на поглядывавших на нее сотрудниц архива, и вдруг ей показалось, что одна из них сделала украдкой кивок другой и после этого сняла трубку телефона.

«Детка, никогда и никому об этом не рассказывай. Пока времена не переменятся», — тут же всплыли в памяти бабушкины слова. Мило улыбнувшись сотрудницам архива и пообещав, что вернется со всеми недостающими данными, Инна выскользнула за дверь и, испуганно озираясь, не разбирая дороги, побежала прочь.

Выбившись из сил, она наконец-то осмелилась оглянуться: никто ее не преследовал. Более того, никому из редких прохожих не было до нее никакого дела. Выбравшись из каменного лабиринта к набережной какого-то канала, она прислонилась к холодному парапету и, глядя в темную, покрытую льдинками воду, расплакалась.

— Простите, вам плохо? — неожиданно услышала она за спиной участливый мужской голос.

— Нет-нет, спасибо, — быстро ответила Инна, даже не обернувшись. — Все в порядке.

— Я могу вам чем-то помочь? — проявил настойчивость прохожий.

— Спасибо. Все хорошо, — вытирая слезы застывшей от холода ладошкой, повторила она. — Мне никто не может помочь. Разве только если вы — историк.

— Вообще-то историк, — спустя несколько мгновений ответил незнакомец. — Историк, искусствовед. Смотря кто вам больше нужен.

— Правда?! — не пытаясь скрыть следы слез, недоверчиво обернулась Инна.

Позади нее стоял высокий худощавый человек и пристально смотрел сквозь толстые линзы больших роговых очков. В шапке с опущенными ушами, которой, судя по виду, было не менее двадцати лет, в брюках, давно не видевших утюга, в куртке, на которой то тут, то там в глаза бросались пятна непонятного происхождения, он был похож на кого угодно, но только не на работника интеллектуального труда. Сколько лет было самому обладателю всего этого бесценною сокровища, определить также не представлялось возможным