***

Лаффориэль закончила свой рассказ, радуясь, что снова оказалась в центре внимания. Маринетт взирала не неё с нескрываемым восхищением, будто живого героя увидела. Редгардка, в свою очередь, улыбалась во все двадцать целых зубов.

– Вот уж не думала, что окажусь в одной камере с самой леди Лаффориэль! Хоть ты меня и вряд ли помнишь, но уж я-то тебя запомнила!

– Ах, внуча, то-то я думала, кого же ты мне напоминаешь?! – защебетала Лаффориэль.

– П-простите, вы знакомы? – быстро переводила взгляд с редгардки на Лаффориэль и обратно Маринетт.

– Да, внученька, - ответила бабушка.
– Когда-то несколько молодых людей набросились на меня на дороге, а я им объяснила, что грабить – нехорошо!

– Ха-ха, - захохотала соседка по камере.
– Только сначала она повалила нас наземь колдунством каким-то, а уж потом стала мораль читать!

– Смотрю, девица, - меняла обращения Лаффориэль от фразы к фразе, - мои нравоучения тебе впрок не пошли.

– Ну, не все меняются так сразу, - заметила философски редгардка.

– Так это же вроде лет двадцать назад было, - напрягла память бабушка.

– А я что сказала? – удивилась редгардка.

Так и шло время, а три женщины всё болтали и болтали про всё подряд.

Глава 3. Самый дурацкий побег

Амиэль чудом избежал ареста, хотя и видел его собственными глазами. Похоже, стражники охотились именно за группой путешественников, и он смог проскользнуть в трактир, где снял себе комнату, щедро приплатив трактирщику за молчание.

Пока наши герои сидели в мрачных казематах, Амиэль нежился в бадье с водой, тщательно отмываясь от канализационных стоков. Правда, блаженство ему омрачали приступы паранойи от ожидания того, что каждую минуту за ним кто-нибудь придёт. Когда он, наконец, закончил, то почувствовал себя по-настоящему живым. После этого он перебрал вещи из своего мешка, осмотрел свой драгоценный сундучок и заново всё упаковал.

«Ладно, хоть через границу провели, сопровождение, называется, - думал Амиэль, хотя в его душе царило гадкое настроение.
– Тупые мужики, вот пусть и сидят в своей тюряге, так им и надо. Ну почему они такие высокомерные?»

Заказав себе завтрак в комнату, Амиэль уселся за стол. В общей зале он не ел принципиально, потому что ему не хотелось находиться в одной комнате с ранними посетителями таверны, зачастую уже пьяными. Амиэль достал из вещмешка книжицу и начал читать написанное там, одновременно жуя кашу.

«Да что же это за наказание?!
– мысленно спрашивал он себя, потому что ни строчки из книги не укладывалось в его голове. Амиэль знал, что подобное чувство называется «муками совести», но ни испытывать подобное, ни, тем более, что-либо предпринимать, парень не хотел.
– Так, ладно, вот сейчас поем, найму извозчика и уеду прочь из этого города! Ничего, Скавен, жди меня!
– размышлял Амиэль.
– Пусть эти недотёпы сидят в камерах, пусть знают своё место! Нужно бы купить соответствующую одежду. Когда приеду, пошлю письмо домой, надо бы припасов в дорогу приобрести. От этих придурков всё равно никакого толку не было, чего о них жалеть, нужно также зайти в магазинчик магических товаров, а то свитки заканчиваются. Какая ужасная каша, даэдра её возьми, хотя нет, в магазинчик зайду потом, нужно скорее из города убраться! Жаль, леди Лаффориэль не составит мне компанию в пути. Нет, всё-таки, хорошо, что этих мужиков посадили, поделом им Нет, боги мои, ужасная каша!»

Закончив давиться едой и собрав вещи, Амиэль пошёл вниз, чтобы, наконец, покинуть таверну, а вместе с ней и Драгонстар. Однако на лестничном пролёте его остановил громкий голос, доносившийся с первого этажа.

– Всякий, кто увидит данных личностей, должен немедленно известить меня или городскую стражу. Они являются государственными преступниками и подлежат немедленному заключению! Просим вас, граждане Драгонстара, проявлять бдительность, ведь Талмор не дремлет!

Чуя неладное, Амиэль дождался, пока говоривший не уйдёт, а потом спустился вниз. В холле трактира было немноголюдно: в стельку пьяная парочка рабочих, прожигающих последние септимы, четыре не менее пьяных дамы, судя по разговорам отмечающих замужество одной из подруг, да официантка, протирающая столы поутру.

Парень подошёл к только вывешенному и озвученному объявлению, приколотому к доске, и чуть не вскрикнул. На бумаге было весьма подробно описана его внешность, и даже портрет набросан. Да ещё и с громкими заявлениями: «Талморский шпион», «Предатель родины», «Продался альтмерам» и так далее и тому подобное. Якобы, его сообщники уже схвачены и находятся в городской тюрьме, но он, их особо опасный ГЛАВАРЬ сбежал и прячется. А в придачу назначили награду в три тысячи септимов.

Хотя Амиэль и считал, что за него должны давать не менее десяти тысяч, даже такой мизерной суммы хватит, чтобы весь Драгонстар стал гоняться за ним. Да что Драгонстар – весь Хаммерфелл скоро будет жаждать посадить его за решётку или сразу на кол, ведь редгарды до смерти ненавидят талморцев.

И тут до Амиэля дошло, что он очень крупно влип: «Какое враньё! Зачем продавать родину, если нужды в деньгах нет? Похоже, эти ребята, кем бы они ни были, встряли по полной, раз уж награду назначили. А ещё меня втянули! За меня уже цену дают!» Взгляд Амиэля заметался в испуге, ближайшая цель для него теперь стала такой размытой и неточной, какой ещё никогда не была.

– Эй, парень, - окликнул его трактирщик, а Амиэль чуть в обморок не упал, - поди-ка сюда!

Вроде как сидящие вокруг люди не обратили внимания ни на объявление, ни на трактирщика, ни на самого Амиэля.