Меня привели к камере, где и находились больные. Она была другой – её дверь оказалась из плотно подогнанных друг к другу толстых досок (я не стала разочаровывать начальство, что такие меры вряд ли задержат распространение болезни), а внутри не было окна. Там я видела трёх мужчин, лежащих прямо на холодном полу. Прежде меня в камеру зашло несколько стражей и тюремный лекарь. Факелы высветили каждый камешек плесневелых стен.

– О, какая красоточка, - самым мерзким на свете тоном сказал один из невольников.
– Вот не думал, что ты приведёшь нам такую эльфиечку…

– Заключённый, молчать! – отрезал Гист таким тоном, что у меня волосы дыбом встали.
– Встать лицом к стене! Ты, - указал он на тощего парня с руками-палками, - встать на центр комнаты и раздеться!

– Эй, стражник, - опять заговорил тот мерзкий тип.
– Ты лучше б её раздел…

Договорить он не успел, потому что схлопотал от Гиста закованным в броню кулаком прямо по почке и согнулся. Я ничего не могла вымолвить. Тот Гист, который играет по вечерам с дочкой или сидит, обнявшись со мной, на скамеечке, который обожает пошутить и посмеяться в голос, сейчас стальным голосом командовал каким-то преступником.

– Приступай к осмотру, - повернулся он ко мне и незаметно подмигнул.

Вот теперь я смогла выдохнуть! Ну подожди, Гист, вернёмся домой – и я заставлю тебя сменить работу, хоть на графского слугу! Несмотря на то, что вся комната была высвечена факелами, мне пришлось зажечь волшебный огонёк. Я приступила к осмотру: всегда начинаю с глаз – они точно отражают состояние больного. Глаза этого заключённого были яркими, живыми, ну насколько это вообще возможно в тюрьме. Я осмотрела лицо, но также не нашла никаких признаков особой хвори. Стража сообщила мне, что все больные жаловались на слабость и лёгкое недомогание.

Я добралась до шеи. Поперёк шеи тянулась цепочка алых прыщей, окаймлявших горло, будто ожерелье… рубиновое ожерелье. Я помню, что тогда никак не могла поверить своим глазам. Едва эти слова пролетели в моей голове, как ужас начал закрадываться в моё сердце, и я попятилась назад. Гист недоумённо посмотрел в мою сторону, а я всё пятилась и пятилась, в конце концов, выбежав наружу! Вслед мне полетели оклики, из камеры вышел Гист и побежал следом, оставив охранников закрывать комнату. Я дважды повернула и без стука вбежала в комнату начальника тюрьмы. Септимус Игностис (с трудом вспомнила его имя) разговаривал со своим заместителем, боевым магом по профессии.

– Леди Лаффориэль, что случилось?

– Немедленно заблокируйте тюрьму! Ни в коем случае не выпускайте никого! – крикнула я.

В комнату вбежал озадаченный супруг, не менее озадаченный Септимус недобро прищурил глаза. Поговаривали, что он настоящий садист, считающий всякого кроме себя ничтожеством и при каждом возможном случае избивающий заключённых.

– Что случилось, Лафф? – нервно спросил Гист.
– Ты так побледнела.

– Потрудитесь объяснить происходящее! – напрягся начальник тюрьмы.

– Я опознала болезнь! – выдохнула я.
– Это Кнахатенский грипп!

В комнате повисла тишина. После продолжительного молчания Септимус покачал головой.

– Это невозможно, леди Лаффориэль! Этого просто не может быть! Кнахатенский грипп победили много лет назад!

– Я сама не могу в это поверить, но «рубиновое ожерелье»... Я сама его видела – яркая красная сыпь на шее в виде ожерелья! И болезнь не победили, просто жгли трупы и бежали из городов!

– Да вы хотя бы представляете, что это значит?! Кнахатенский грипп истребил более трети населения всего Тамриэля!

– Если это правда, нужно немедленно бежать отсюда, пока сами не заразились! – вытаращил глаза заместитель Септимуса.

– Вот именно! – согласился его начальник.

– Ни в коем случае! – мой голос сорвался.
– Болезнь распространяется моментально! Именно поэтому я и говорю изолировать тюрьму! Необходимо остановить болезнь, пока она не истребила весь город! Если мы выпустим отсюда хоть одного человека, весь континент может снова начать вымирать!

– Ещё чего! – прищурил глаза заместитель командующего.
– Я не собираюсь помирать вместе с этим сбродом!

– Отставить! – стальным голосом отрезал Игностис, и я поняла, где супруг подхватил этот тон.
– Ты что, бредишь?! В городе живёт полторы сотни тысяч жителей, в том числе дети! Мы не обречём их на смерть! Немедленно подай магический сигнал недосягаемости.

Послышался взрыв за окном и снаружи всё окрасилось красным цветом.

– Это сигнал, что к тюрьме приближаться запрещено, - пояснил Септимус.
– Лучше, чтобы никто нам не мешал. Мои люди уже заперли двери. Мы уйдём во внутренние комнаты и будем ждать. Запасов внутри тюрьмы хватит на месяц, если кормить только гарнизон.