Он показал удостоверение. Девочка была слегка подшофе и словоохотлива. Звали Вера. Костю знает, конечно. Клевый бой, без понтов, хотя и журналист в крутой газете. Квартиру снимает. Сегодня не видела. И вчера тоже. Кстати, вчера он вообще-то должен был прорезаться: обещал занести дивидишку с каким-то мочиловом под лав. Она любит именно с мочиловом, но чтобы и лав, и все такое. Нет дома? Странно! Он обычно вечером, если не на работе, дома торчит, один или с телкой. С какой? «С какой-нибудь», – Вера при этом горьковато усмехнулась, и Вадик догадался, что девочка была бы не прочь одной из этих «телок» оказаться.

– Ты с ним поддавала, – вдруг с места в карьер выстрелил Вадик, явно несколько ошарашив девочку переходом на ты и панибратско-развязной интонацией. Но Вера быстро пришла в себя.

– А тебе какое дело? Пошел ты, ментяра… – и попыталась захлопнуть дверь. Вадик ловко подставил свой башмак сорок шестого размера и снова резко сменил тон.

– Извините за бестактность, Верочка, просто я сегодня очень устал. И мне дико нужен Костик, помогите мне, пожалуйста.

Веру проняло. Виноватое лицо симпатяги Мариничева произвело должный эффект. Она сменила гнев на милость и, кажется, даже прикинула, не обломится ли с этим высоченным парнем лав без дальнейшего напряга.

– Матери его позвоните, у меня телефон есть, он оставлял на всякий случай. Она, может, знает… Заходите, у меня никого, шнурки в отъезде.

Это входило в его планы. Во-первых, для изучения оперативной обстановки, ну а кроме того, единственная лампа на лестничной клетке не позволяла следователю доподлинно разглядеть смутно проступающие под отворотами халатика формы, более чем внушительные для столь юного создания. Что поделать, Вадик стойко нес бремя страстей человеческих.

Двухкомнатная квартирка с пятиметровой кухней иллюстрировала материальное положение хозяев в обнаженно-реалистической манере. Здесь жили люди весьма скромного достатка. В этом интерьере, меблированном, должно быть, еще в годы расцвета застоя при содействии задрипанной комиссионки, фарфоровым зубом среди грубых металлических коронок торчал неслабый серебристый «Самсунг» с приличным экраном, а под ним тоненький DVD-плеер. Вадик живо представил себе, как напрягались «шнурки», чтобы потрафить желанию дочурки да и себя побаловать.

Вадик прошел в комнату, следуя за девочкой, и по ходу убедился, что неверный тусклый свет на лестнице оказался бессилен перед наблюдательностью классного следака: это были воодушевляющие формы. Да и все прочее располагало любого здорового мужчину к штурму здесь и сейчас. Все, кроме возраста рано созревшей и налившейся соками девчушки: сперва неплохо было бы заглянуть в паспорт.

Верочка по-взрослому и на манер героев западных фильмов немедленно предложила выпить, и это был намек. Однако Вадик предпочел дело. Она продиктовала телефон из драной коричневой записной книжки. Вадик набрал, спросил Александру Семеновну. Она и подошла на звонок. Представившись, Жираф попросил не волноваться, к Косте никаких претензий, но просто к сыну есть вопрос в связи с безвременной кончиной его начальника. Александра Семеновна понятия не имела, где Костя, обычно он ей звонит позже вечером, но не обязательно каждый день. Вчера, например, звонил, все было в порядке.

Вадик попросил передать номер своего телефона, когда Костя объявится, извинился, положил трубку.

Вера стояла рядом, поглядывая на «вариант» с любопытством и плохо скрываемой надеждой на приключение.

– Так как насчет выпить грузинского? – снова предложила она, кивнув в сторону хорошо початой бутылки «Мукузани». Вадик согласился, принял из рук обольстительницы тонкий дешевый стакан. Вино имело такое же отношение к Кавказу, как ларек, в котором его купили, к поставщику двора его императорского величества.

– Закурим? – предложил он, указав на балконную дверь. Он, разумеется, прикинул еще на улице, что ее с Костей балконы должны быть смежными. Девочка с готовностью проследовала за ним, и довольно теплый апрельский вечер романтизировал ситуацию до той грани, за которой только поцелуй, а потом койка и никаких вариантов.

Но вариант был. Окно соседнего балкона, отстоявшего не более чем на полметра, смутно подсвечивалось изнутри. В квартире явно горел какой-то электроприбор. Что-нибудь вроде настольной лампы. В ноздри Жирафа снова ударил запах добычи, в погоне за которой он чуть было не попал в капкан любовных соблазнов.

– А у Кости-то свет горит, – как бы между прочим произнес Вадик, затянувшись «Парламентом».

Девочка слегка перегнулась через балконную решетку, и ее рельефы проступили с такой неопровержимостью, что Вадик молча взвыл.

– Да, горит чего-то… Может, погасить забыл?

– А вот мы сейчас проверим, – решительно произнес Вадик, выкинул сигарету и перекинул ногу через балконное ограждение.

– Ты че, офонарел, – в ужасе прошептала Верочка, рефлекторно ухватив его за рукав кожаной куртки. Но Вадик уже избавился от сексуального дурмана. Он был на работе. Длины его рук и ног вполне хватило, чтобы перемахнуть в воздухе это небольшое расстояние и ухватиться за край соседнего балкона. Баскетбольный навык позволял и не такое. Секунда – и он уже у стеклянной двери. Не поддается, закрыта изнутри. Сквозь щель меж задернутых штор виден дверной проем комнаты и зеркало в прихожей, как раз и отражавшее слабый свет. Ага, стало быть, электроприбор горит на кухне. Вперед!

Лезвием ножа Вадик легко справился с язычком запорной ручки. Вошел, огляделся. Комната пуста. На письменном столе компьютер, видна зеленая подсветка кнопки дисплея – не выключен. Странный запах. Почему странный? Просто мерзкий, блевотный.

Стараясь ни к чему не прикоснуться, Вадик в четыре мягких шага на цыпочках пересек комнату, повернул налево на кухню и остолбенел.

Смутная, вчерне оформившаяся гипотеза, что погнала Жирафа на поиски Ладушкина, предполагала труп. Но не такой!