Шрифт:
Немного разволновался… Хорошо, что Юлька ушла к себе в комнату прихорашиваться. Таблеточка от давления (ее таки действительно прописал доктор Коган) заботливо краснела рядом с желтой витаминкой в круглой пластмассовой коробочке – Юлька никогда не забывала пополнять ее.
Фима придвинул коробочку, подцепил таблетку. Сквозь прозрачное донце, оказавшееся как раз над разделом «Ответы на кроссворд, опубликованный вчера», померещилось нечто. Фима отодвинул коробочку, пригляделся и замер с зажатой между пальцами таблеткой, так и не донеся ее до языка. Он смотрел на слово под номером «9» раздела «По горизонтали», как внутренним взором разглядывают галлюцинацию, с интересом ожидая, когда же она сгинет.
Слово не таяло, не исчезало, как симпатические чернила на свету.
Слово реально торчало в тексте ответов с ошарашивающей нелепостью и неуместностью. Этого слова здесь не могло быть, потому что при нынешнем политическом климате в России его не могло быть ни при каких обстоятельствах в кроссвордах вообще, а в фогелевском – тем более.
Это слово было фамилией. То й фамилией, которая в последние два года, после избрания нового главы государства, появлялась на газетных полосах и в телерепортажах крайне редко, куда реже президентской, но вызывала уныние и трепет у всех, кто еще не расстался с мечтами о демократии западного типа.
Это слово было фамилией председателя ФКП, Федерального комитета правопорядка. Комитет был учрежден новым президентом под бурные овации парламента. ФКП стал единой крышей для большинства силовых ведомств, ранее действовавших в стране. Создавалось впечатление, что только народные дружинники почему-то не вошли в подчинение новому монстру.
Это была фамилия человека, могущество которого, как все понимали, простиралось в чем-то даже дальше и глубже президентского.
Это был самый охраняемый после президента, самый опасный человек в стране.
Мудрик. Федор Захарович Мудрик.
Фима усилием воли заставил себя встать и двинуться к полке, где поверх стопки лежала вчерашняя «Мысль».
Он с последней надеждой бросил взгляд на вопросник кроссворда, на определение под цифрой «9», хотя прекрасно помнил, как оно звучит. Фима сам не понимал, на какое чудо надеялся. Но чуда не случилось.
Составитель спрашивал у гадающего народа, как называется «грызун семейства беличьих, при опасности встающий столбиком».
Фима загадал суслика. Две вертикали заботливо подсказывали вторую «у» (6. «Любимец публики» – «кУмир») и предпоследнюю «и» (10. «Знатный вельможа при дворе императрицы Анны Иоанновны» – «бИрон»).
Все сходилось на «суслике». Но по буквам, как нарочно, подходил и «Мудрик».
Минута полной прострации. Ужас впился в горло и обездвижил Фиму. «Этого не может быть!» – постарался убедить он себя, не в силах оторвать глаз от клеток кроссворда. Воображение, усиленное склонностью к черному юмору, преобразило решетку кроссворда в другую, совсем другую…
Мрачная самоирония помогла взять себя в руки.
«Идиот, при чем здесь ты? Какая-то сволочь в редакции перепутала или подло подставила. Но, слава богу, сейчас не сталинские времена. Сейчас времена… – подходящее слово пришло как озарение… – времена компьютера».
Судорожно улыбнувшись, он оторвал от пола немеющие ноги и, как на плаху, побрел в кабинет. Включил компьютер. Курсор долго превращался из колбочки в стрелочку, подрагивая, как дуло пистолета, направленное в лоб.
Он давно все делал на компьютере. Специальная программа ускоряла и упрощала процесс, позволяя успевать к сроку сразу во многих изданиях. Эта программа помогала с помощью нехитрых манипуляций превратить правильные ответы, вписанные в клеточки кроссворда, в список ответов, публикующийся отдельно. Не надо было набивать одно и то же дважды. Исключались ошибки. Компьютер перепроверял и без того параноидально тщательного Фиму.
Вот она, отдельная папка кроссвордов для «Мысли». А вот и последний. Он был составлен заранее, неделю назад скопирован и отослан.
«9» по горизонтали. Ответы в самом «теле» кроссворда. Боже мой! Мудрик.
Спокойно, Фима, спокойно! Идем ниже. Ответы в перечне. Номер «9» по горизонтали.
Мудрик.
Электронная почта, раздел «Отправленные».
Мудрик.
«Я этого не писал», – теряя сознание, сказал себе Фима Фогель. И потерял сознание.
Глава 2
Разборка
Он открыл глаза и обнаружил себя в постели. Над ним склонилась Юлька. Она массировала область сердца не хуже заправского реаниматолога, бормоча как заклинание: «Фима, сейчас приедут, Фима, не уходи, они приедут, не уходи, сейчас приедут…» Глаза ее были неузнаваемо тусклыми.
Неотложка примчалась быстро – не прошло и вечности. Их диагноз звучал банально. Фима и так понимал: гипертонический криз, стенокардия. Требовался укол и сон.
Пока он спал, Юлька обзвонила и отменила гостей.